Империя. На последнем краю

Алексей Тихонович не знал, как отразится на его будущем принятое им решение не препятствовать сбору москвичей. Решение, принятое им вопреки приказу министра внутренних дел Анцыферова. Что может понимать в текущем положении министр, который сидит в изоляции? Разве он видит глаза этих людей? Как может он, начальник Департамента полиции России Васильев, воспрепятствовать собирающимся здесь?

Более того, попытка как-то помешать была бы этой толпой воспринята крайне агрессивно. Прямо скажем, такая попытка была бы сродни провокации.

– Царствуй на славу, на славу, нам…

Толпа пела вразнобой, но пела единодушно, глядя туда, на стены и купол Дома Империи, где доктора боролись сейчас за жизнь государя императора. Туда, где на флагштоке дворца развевался сейчас Императорский штандарт.

И все со страхом ожидали того, что в какой-то миг этот штандарт дрогнет и поползет вниз…

* * *

Империя Единства. Россия. Москва. Особняк купца первой гильдии Бориса Филиппова. 6 октября 1918 года

Вихри за окном. Не видно во тьме ничего. Лишь отдельные снежинки появляются на миг в свете лампы, чтобы тут же исчезнуть и сгинуть без следа.

Высохшие дорожки от слез немилосердно щипали щеки.

Уже не было молитв, не было слов, не было слез.

Лишь тьма и буря за окном.

Оба ее Миши сейчас где-то там…

* * *

Империя Единства. Россия. Москва. Кремль. Клиника. 6 октября 1918 года[36]

Свет. Яркий свет. Солнечный зайчик пробрался ко мне через листья опушки. Не дал поспать. Всю ночь как заведенные гнали. Пальцы до сих пор покалывают. Медленно расплываются в глазах серые, а потом цветные пятна. Вот уже могу разобрать и кроны укрывшего нас березняка, широкую опушку перед ним, а дальше бескрайнее как стол поле. Русское поле. Эх, покосить бы.

«По машинам!» – зычно будит нас капитан. Перед тем как нырнуть внутрь, приподымаюсь с подножки, приглядываюсь. На краю поля в пыльно-маревой дымке появляются черные точки. Что ж, сегодня покосим.

Стоящие перед нашей полянкой в леске «Гончие» выдвигаются в предлесок. Разросшаяся в весенней промоине стыть укрывает бронеходы с верхом. Красота. Вторая их рота застывает в соседнем малиннике. Везунчики. У них и калибр побольше, и каждый третий экипаж женский…

Идут, уже меньше версты до серо-зеленой массы, топчущей наше выбеленное солнцем поле. Много. Славная будет жатва.

Выстрел. Командирский экипаж послал свой пятидюймовый привет идущему по центру «Тигру». Попал! Задымил кошак. Хороший наводящий у «Горыныча»! Жаль, на весь батальон у наших всего три таких клювоносых «ящера». Тонкие 57-миллиметровки ближней к нам роты уже тоже достают, но попасть им пока трудно. Даже с оптикой.

Уже десять минут идет бой. За командирским ТБ-7 начала пристрелку вся стоящая от нас в полукилометре справа первая рота. «Кошки» огрызались, но их с запредельной еще дистанции били своими 90-мм чемоданами наши «Ушастые». Но вот и им прилетели 88-мм из «печных труб». Но что им в лоб-то будет? Траки правда порвать могут. Но так наши-то пока стоят. Ремонтники и без экипажа поправят кувалдами. Как чуть стихнет.