Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза

Таким образом, за годы Гражданской войны национальная идея стала неотъемлемой частью физического и концептуального устройства Советской России. Большевики держались принципа национально-территориальной автономии, а администраторы и этнографы считали размежевание границ по этническим линиям средством интеграции нерусских территорий в Советское государство. В этот период Наркомнац курировал учреждение множества этнотерриториальных единиц внутри РСФСР: автономных социалистических советских республик, таких как Башкирская АССР, автономных национальных областей, таких как Чувашская АО, и национальных коммун[231]. В Наркомнаце обсуждалось размежевание этнотерриториальных единиц даже в тех районах Дальнего Востока и Туркестана, где местное население не стремилось получить автономный национальный статус. Примечательно, что ни партия, ни Наркомнац никогда не рассматривали всерьез идею выделить собственную этнотерриториальную единицу «великороссам». Это было бы неоправданно: молчаливо предполагалось, что русские – как государствообразующий народ бывшей Российской империи и доминирующая нация РСФСР – не нуждаются в собственной этнотерриториальной единице. Все территории, оставшиеся вне официальных этнотерриториальных единиц, считались «русскими» по умолчанию[232].

Хотя принцип национальности оставался в силе, многие большевики не были уверены, что при организации административно-территориальной структуры государства следует опираться только на этнографическую парадигму. И когда в 1921 году Гражданская война шла к завершению, одна группа московских экономистов и инженеров также призвала к осторожности. Тогда как Наркомнац настаивал на том, чтобы режим сохранял приверженность национальной идее, эти эксперты выступили с предупреждением, что полномасштабное применение этнографической парадигмы приведет к экономической недоразвитости. Могут ли сосуществовать принцип национальности и принцип экономической целесообразности? Которому из них отдать предпочтение в административной структуре Советского государства? Дискуссия о районировании началась.

ДИСКУССИЯ О РАЙОНИРОВАНИИ

В годы Гражданской войны большевики посвятили немало усилий государственному строительству. В условиях полной дезорганизации и разрухи революционеры приступили к созданию новых учреждений и межеванию новых границ, знаменуя тем самым свои победы и заявляя права на земли бывшей Российской империи. Официальный проект примерного плана строительства «рациональной» административно-территориальной структуры появился в декабре 1919 года, когда VII Всероссийский съезд Советов поручил Всероссийскому центральному исполнительному комитету (ВЦИК) «разработать практический вопрос» районирования РСФСР[233]. Съезд поручил ВЦИК составить четкие планы будущей организации всех административно-территориальных единиц, включая национальные республики, области и коммуны. Он также постановил реорганизовать все правительственные органы и учреждения (школы, больницы, суды) в логическом соответствии с этими административно-территориальными единицами[234].

Предполагалось, что районирование «положит конец… хаосу» прежних лет посредством масштабной реформы инфраструктуры федерации. Работники ВЦИК Тимофей Сапронов и Михаил Владимирский (оба – представители партийной элиты) назвали существующую систему административной организации «анархической» и развлекли Съезд Советов историями об административных неурядицах[235]. По словам этих чиновников, существующая административно-территориальная структура РСФСР сочетала в себе неадекватность царской системы губерний (Российская империя делилась на 97 губерний без учета этнографических и экономических соображений) и непродуманность «стихийных» перемен, произошедших во время Гражданской войны. В разгар боевых действий как армии, так и местные лидеры, Советы и деревни создавали административные единицы по собственному произволу. В частности, на Дальнем Востоке и в Сибири местная борьба с иностранными интервентами привела к импровизированному созданию новых административных единиц по мере захватов и потерь территорий в ходе боев[236].