Империя, не ведавшая поражений

Но теперь к нему вернулась прежняя уверенность. Она не могла его убить. Он улыбнулся. Стрела, сабля и кинжал. Она исчерпала, весь свой арсенал. У нее еще оставался яд, но подойдет ли шагун к ней, чтобы его взять? У нее была гаррота, которую подарил ей один из солдат Аль-Джахеза, отчасти в знак любви, отчасти как доброе пожелание. Но будет ли он стоять на месте, дав ею воспользоваться?

Затрещали кусты. Она быстро обернулась.

— Миср, я же тебе говорила…

Шагун ударил ее, выбив из руки саблю. Крепко сжав пальцами ее подбородок, он повернул ее лицом к себе.

XVI

«Все пропало!» — кричало все внутри нее. Ей следовало послушаться Аль-Джахеза и Моуфика. Огонь снова пылал в ней, и она не могла его остановить. Он медленно раздевал ее, наслаждаясь ее унижением.

Повалив ее спиной на камни и сосновые иголки, он улыбнулся и начал не спеша сбрасывать одежду. Миср стоял рядом, глядя на них и застыв от ужаса.

Заливаясь слезами, Нариман заставила себя зажмуриться. Она была так близка к победе! Если бы не та сломанная ветка…

Она почувствовала, как он наклоняется к ней, ощупывает, входит в нее. Проклятие, как же она его ненавидела!

Она нашла в себе достаточно ненависти, чтобы попытаться его оттолкнуть. Но этого хватило лишь на мгновение. Он снова навалился на нее, прижимая ее руки к груди.

— Каркур! — плача, позвала она.

Шагун негромко застонал. Тело его напряглось, и он попятился. Заклятие, сковывавшее Нариман, начало терять силу.

— Великая Смерть! — выдохнула она.

Он еще пытался сопротивляться, хотя его уже окутывало янтарное сияние с кровавыми прожилками. Рот его был открыт, словно в крике, но из него доносился лишь хрип.

Нариман не могла на это смотреть.

Она не могла даже представить себе, что простой шагун, даже шагун из Джебала, может победить Великую Смерть Каркура. Он лишь оттягивал неизбежное. Она поползла к брошенной одежде.

Миср что-то сказал, но она не в силах была взглянуть не него — слишком велик был ее позор.

— Мама, сделай что-нибудь.

Она наконец посмотрела туда, куда показывал Миср.

Лицо шагуна исказилось в жуткой гримасе. Мышцы на его левой руке покрылись узлами, кость была сломана. Но на его теле осталось лишь единственное слабо мерцающее янтарное пятнышко.

Он победил Великую Смерть!

Ее охватил безотчетный ужас. Его ничто не могло остановить! В ярости схватив мертвый сук, она начала бить шагуна, словно дубиной. Миср подобрал палку и тоже замахнулся.

— Миср, перестань.

— Мама, он сделал тебе больно.

— Перестань. Я могу, но ты не можешь. — Глупо. Я могу убить его, но ты не можешь! Нет, некоторые вещи просто невозможно было объяснить. — Отойди.

Она замахнулась еще раз. Шагун попытался заслониться сломанной рукой, но ему это не удалось. Удар повалил его на землю. Великая Смерть ползла по его телу. Нариман ударила снова.

Он посмотрел на нее обреченным взглядом. Он не просил пощады, но ему не хотелось умирать. Он просто смотрел на нее, и в его глазах не было никакой колдовской силы, лишь страх, отчаяние и, возможно, сожаление. Он больше не был шагуном. Он был просто человеком, умирающим раньше времени.

Дубина выпала из ее пальцев. Отвернувшись, она подобрала одежду.

— Миср, давай соберем наши вещи.

Отчего-то ей вспомнились слова Аль-Джахеза об отрубленных головах.

Подобрав меч шагуна, она мгновение подумала, а затем даровала ему милость, в которой он отказал ей самой.

— Ты убила его, мама. Ты в самом деле его убила, — радостно заявил Миср.

— Замолчи!

Она могла закрыть глаза, слыша его крики, но она знала, что его лицо будет преследовать ее всю жизнь.

Если отбросить все остальное, он был всего лишь человеком. И когда-то его оплакивала мать, пока черный всадник уносил его в сторону восходящего солнца.

Миср Сайед бин Хаммад-аль-Мубураки, Молот Господень, стал в дальнейшем главным политическим деятелем пустынных государств в последующих романах об Империи Ужаса — как и предсказывала Садра.

Серебропят