Империя ненависти

— Если ты намерен остаться, дай мне знать.

— Я не собираюсь оставаться. И Зак?

— Да?

— Ты ненавидел меня тогда.

— Когда?

— Когда я ушёл. Почему?

— Наверное, мне не нравилось, что ты сбегал. Ты не трус, Дэниел. Но ты вел себя как трус, и это, вероятно, подействовало мне на нервы.

— В прошедшем времени?

Он слегка улыбается, затем поглаживает себя по голове.

— Преимущество этого мозга в том, что меня это больше не волнует.

Затем он ведёт мою мать, которая болтает о своих сыновьях, о себе и о том, как сильно она обо всем жалеет.

Как только водитель набирает скорость, я хочу что-нибудь ударить.

Что угодно.

И как раз в этот момент передо мной появляется Николь в своем белом платье и слегка улыбается.

— Я рада, что вы, наконец-то смогли поговорить.

— Так оно вышло.

Я разворачиваюсь и направляюсь на кухню. Один из чайных монстров, садовник, видит мое лицо и с поклоном уходит.

Хороший выбор, потому что я подумываю утопить его в чае.

Я распахиваю шкафчик и достаю бутылку виски, дорогой сорт, тот, который опьянит меня медленнее, но глубже.

Николь подходит ко мне, пока я откупориваю бутылку. Или пытаюсь, во всяком случае; бутылка застряла, словно насмехаясь надо мной.

— Ты с ума сошел? — осторожно спрашивает она.

— Я сошел с ума? О, дай подумать. Ты пригласила мою мать и брата, когда я с ними почти не общаюсь, и забыла упомянуть эту деталь. По шкале от нуля до десяти, я злюсь на сто.

— В конце концов, ты должен был с ними поговорить.

— Я не собирался.

— Значит, ты смирился с тем, что не знаешь о состоянии своего брата?

— Он в порядке. Он не парализован и не недееспособен. Прекрати использовать Нору Стерлинг и превращать это в большую гребаную драму, которой это не является.

Я с силой откупориваю бутылку и пью прямо из нее, обдавая горло жгучим ликером.

— Что ж, мне жаль, что я пыталась сблизить тебя с твоей семьей.

— Извинения приняты.

Она хмурится, затем скрещивает руки на груди.

— Знаешь что? Пошел ты, Дэниел. Я отказываюсь от извинений, потому что знаю, что поступила правильно, и ты бы тоже это знал, если бы не был слишком занят тем, что ведешь себя как мудак.

— Да? С каких пор ты святая, Николь? Тебе нравится использовать людей, так что давай послушаем. Что ты собиралась получить от этого? Благосклонность моей матери? Внимание моего брата? Неужели ты приложила столько усилий к ужину, чтобы он решил оставить тебя в качестве своей теплой норы?

Сначала раздается звук, громкий и оглушительный в тишине дома. Затем следует прикосновение ее ладони к моей щеке. В ее глазах появляется неестественный блеск, но слезы не уходят.

— Я ничья теплая нора, включая твою. И я приложила все эти усилия только ради тебя. Чтобы сделать тебя счастливым, как ты сделал счастливой меня вчера, приведя дядю Генри, но, видимо, я ошибалась. Я всегда совершаю ошибки, когда дело касается тебя, и мне пора научиться больше их не совершать.

И затем она выбегает из кухни, как ураган.

Я медленно закрываю глаза и делаю глоток виски, прекрасно понимая, что я все испортил.

Не то чтобы это не должно было быть испорчено в конечном итоге.

Глава 31

Николь

Захлопываю дверь в спальню, отхожу от нее, затем снова устремляюсь к ней.

Моя рука колеблется на ручке, прежде чем я отпускаю ее с громким пыхтением.

Лава, которая накапливалась в моей крови, теперь вырывается на поверхность, и я больше не могу держать ее в себе.

Больше не могу притворяться, что могу продолжать делать это и ничего не испытывать.

Это была только я, с тех пор как я впервые увидела Дэниела, когда мы были чертовыми детьми. С тех пор, как я завидовала ему за то, что он был озорно свободен, в то время как я не могла и мечтать об этом.

Я хватаю леденец, лежащий на комоде, рывком снимаю дурацкую обертку, а потом хрущу им так сильно, что у меня болят зубы.

Теперь даже мои привычки сосать леденцы меняются из-за него.

Я падаю на кровать, и подтягиваю ноги к груди, но обычное самоуспокоение на этот раз не срабатывает.

Поэтому иду к сумке, которую принесла, и достаю изумрудный кулон. В последнее время я его не ношу, но всегда держу под рукой. На этот раз я надеваю его на шею, затем достаю маленькую шкатулку, которую всегда ношу с собой.

Шкатулку, которую маленькая девочка во мне использовала как форму утешения. Взрослая я продолжает использовать ее как источник покоя.

Пальцы скользят по небольшой деревянной поверхности, подчеркнутой металлическим замком. После ареста мамы я в любое место брала эту шкатулку с собой. Я прятала ее под кроватью и смотрела на нее, когда становилось слишком тяжело. Когда Джей болел. Когда кошмары и панические атаки делали меня калекой.

Раньше я пыталась скрыть эту часть себя любыми способами, но теперь все по-другому.

Теперь я имею в виду то, что сказала. Я не собираюсь продолжать совершать ту же ошибку, что и Дэниел.

Если я хочу двигаться дальше, собирать осколки своей жизни и выживать, то мне нужно разобраться с этим раз и навсегда.

Дело не в том, почему он злится, он искренне считает, что я пригласила его семью, — не сказав ему об этом, — за что он поблагодарит меня позже.