Империя ненависти

— Нет, мисс. Он ушел рано утром. Я видела, как он выходил из вашей комнаты.

— Вы, должно быть, ошиблись…

— Конечно, нет, мисс. Я видела, как он выходил из комнаты, когда я шла за чашкой чая с молоком, и он жестом приказал мне не шуметь, а потом собрал всех нас и сказал, чтобы мы обслуживали вас так, будто вы это он.

Моя голова никак не может уложить в голове всю эту информацию, которую мне подбрасывают. Зачем ему это делать после всех его слов?

— В руках он также держал шкатулку. И это единственное, что он взял с собой. Я сказала ему, что соберу его сумку, но он ответил, что в этом нет необходимости.

Шкатулку…?

Я бегу наверх в комнату и убеждаюсь, что шкатулки нет в мусорном ведре, куда я ее выбросила. И кулона/ключа тоже.

Неужели Дэниел лично выбросил шкатулку?

Чувство паники захлестывает меня с головой, и я начинаю искать ее, как маньяк. Пожалуйста, не говорите мне, что шкатулка пропала.

Свежие слезы льются из моих глаз, когда я падаю на колени и ищу ее под консолью и кроватью.

Я должна была собраться с мыслями, но потеря этой шкатулки не отличается от потери части меня. Я не имела в виду, что нужно полностью от нее избавиться.

Как раз, когда я собираюсь устроить эпический срыв, я нахожу сложенную бумагу, упавшую на край кровати. Мое сердце учащенно забилось, когда я медленно открыла ее и обнаружила неровный почерк Дэниела.

Николь,

Особняк твой. Я попросил своего адвоката из Англии переписать его на твое имя и подписал соответствующие документы.

Я также попросил Зака устроить тебя на стажировку в один из наших крупнейших отелей в Лондоне. У тебя огромный талант, и как бы мне ни было неприятно делиться им, мир заслуживает того, чтобы отведать твою стряпню.

Об образовании Джейдена тоже позаботятся.

Сделай Лондон снова своим домом, как ты всегда втайне об этом мечтала.

Тебе больше не придется беспокоиться о Кристофере или деле об опеке. Этот ублюдок получил по заслугам и больше не будет тебя беспокоить.

И я тоже.

Мне жаль, что ты любила меня.

Дэниел

Глава 32

Дэниел

Моя привязанность к Николь началась в тот день, когда она чуть не умерла у меня на руках.

Она была самой странной из всех, кого я когда-либо встречал, и это о чем-то говорит, учитывая, что раньше я считал ее снобом типа «я лучше тебя и твоей бабушки».

В школе она была чопорной и правильной. Всегда улыбалась, всегда смотрела вниз носом на крестьян, которые осмеливались находиться рядом с ней.

Всегда… далеко.

Но в тот день она была самой собой. Воровкой, проказницей и той, кто любит прятаться.

В тот день я впервые увидел ее.

Странную, откровенную и щедрую, несмотря на свою слабость. Она подарила мне свой драгоценный снежный шар. Я знаю, потому что она иногда брала его с собой в школу и смотрела на него, когда никто не смотрел, будто он был частью ее самой.

Но потом она решила отдать мне эту часть себя.

Она подарила мне снежный шар и девочку, запертую в нем. Когда я смотрю на снежный шар, эта девочка обретает свою форму в моей голове.

Это напоминание о маленькой девочке, которая улыбалась мне с чистым благоговением и обожанием, пока медленно умирала.

Но потом ее манипулятивная сторона все испортила. А может, это была моя хрупкая гордость, которая не могла смириться с мыслью, что ее незаинтересованность ранит меня снова и снова.

Я чувствовал, что мной играют.

Топчут.

И первое, что пришло мне в голову, это отомстить. Я хотел, чтобы она страдала так же, как и я, но у меня не было для этого эффективного метода, кроме как игнорировать ее.

Делая это, я надеялся, что мне удастся забыть ее назойливые глаза, ее непревзойденную красоту и вызывающее привыкание присутствие.

Я ошибался.

Николь девушка, которую я хотел с той же силой, с какой ненавидел ее. И если бы я не обманывал себя, я бы назвал это не просто желанием ее.

Гораздо большим.

Однако она существовала в другом мире, отличном от моего, как королева. Ты можешь смотреть на нее на ее троне, можешь близко подойти, но никогда не сможешь дотронуться.

Она также была сукой, не только для меня, но и для всех. Она носила свой образ злобной девушки как корону и следила, чтобы все видели, как она поправляет ее на светлых локонах.

Никто не имел доступа к Николь, которая таилась внутри, даже ее мать, ее отчим.

Никто.

Однажды я подобрался к ней близко, так близко, что поцеловал ее и высвободил все желание, которое подавлял годами.

Но оно вскоре исчезло. Рассеялось.