Империя (СИ)

По дороге, стуча калигами[9] и гремя вооружением, прошли солдаты – те самые, которых Корнелий видел во время триумфа. Человек пятьдесят, может, чуть меньше, все в черных латах, начищенных до блеска так, что солнце переливалось на них белыми бликами. Во главе отряда шел центурион. Его красный, словно закат, поперечный гребень мелькал маяком впереди воинов. «Великолепный ориентир в этом черном облаке. Тут явно офицера не спутать ни с кем другим», – подумал Корнелий, отвлекшись на мгновение от собеседника. Вслед за центурионом его взгляд привлек всадник в странном варварском одеянии, здоровый, как бык, который уверенно сидел в седле, держась за поводья одной рукой. Из-за пояса у него торчал топор. Его лошадь резво перебирала ногами и гулко цокала по каменной мостовой. Всадник с брезгливостью посмотрел на Корнелия сверху вниз. «Все они на одно лицо», – подумал старик и собрался продолжить разговор, но, когда он обернулся к Михаилу, того словно и не было. Только могучий дуб зашелестел своей кроной, а в небо взлетел белоснежный голубь, поднимаясь все выше и выше, пока совсем не исчез в облаках.

Луций сидел на большом пне и, вытащив меч, вращал его, уперев острием в камень. Целый месяц он не мог принять решение и все обдумывал, как ему поступить. Как всегда, решение за него принял Марк – неделю назад, в римской бане. Термы – идеальное место, чтобы тело отдохнуло, а ум прояснился.

«Кажется, Марк знает ответы на все вопросы. Когда я сообщил ему о соседях отца и том, что они совершили, он сказал, что в самом преступлении уже заключено наказание. Прекрасные слова! Их нужно запомнить», – думал Луций, вращая клинком и глядя на то, как острое лезвие со скрежетом прокручивается в камне.

– О чем размышляешь? – послышался позади голос Сципиона, и Луций вздрогнул от неожиданности. – Смотрю я на твой задумчивый вид, и даже мешать тебе не хочется. На вот, держи, – протянул он воспитаннику свернутый пергамент.

– Все удачно?

– По-другому и быть не может. Ты же знаешь: если где-то прибыло, значит, где-то убыло. Император может наградить, а может и наказать. Внезапно нашлись люди, которые подтвердили, что Катон и Птолемей пытались поднять мятеж против Тиберия, а он не прощает такого. Тем более, когда одариваешь одних, приходится пополнять свою казну за счет других. Политика, Луций, политика. Там, наверху, чем больше врешь, тем больше тебе верят. Точнее, делают вид, что верят. А когда отнимаешь у одних и отдаешь другим, счастливчикам нет дела, откуда это добро взялось. Халява – это для них святое. Так что действуй. С этим документом ты можешь сделать с ними все, что угодно. Они враги государства, а ты на себе испытал, что это значит. Помнишь, надеюсь, как они этим воспользовались?

Луций резко поднялся и вложил меч в ножны. Голова змеи с рукояти смотрела на мир своими драгоценными глазами, поблескивая в солнечном свете, словно живая, – казалось, она вот-вот зашипит и укусит. Ярость, словно болезнь, пожирала тело Луция изнутри. Сципион улыбнулся, чувствуя это, и положил руку ему на плечо.

– Они не пощадили вас, помни это.

Луций сжал зубы и кивнул. Вдруг он увидел вдалеке облачко пыли, которое становилось все заметнее и заметнее.

– Наконец-то, – разглядел он во всаднике Ратибора. «Хорошо, что я взял только русича и оставил парней. Все-таки это больше мое дело, а не их. А этому варвару все равно, кого убивать, – для него мы и сами варвары! Русич предан, как пес, но всегда себе на уме. Никогда не поймешь, о чем думает этот громила, который ни смерти не боится, ни самого Юпитера! Ему вообще плевать на наших богов! Одно лишь желание у него осталось – отомстить за отца, а все остальное побоку! Хотя странно. Как-будто я только что сам себя описал», – задумался Луций, глядя на подъезжающего к нему Ратибора.

Русич спрыгнул с коня и крепко обнял Луция – так крепко, что у того захрустел позвоночник.

– И я рад тебя видеть, дружище, – еле вздохнув, прошипел Луций.

Ему на мгновение показалось, что он попал в лапы к медведю, впрочем, к таким встречам он уже привык: Ратибор всегда именно так его приветствовал. Видимо, в далекой Скифии (или откуда он там?) так принято.

– Приветствую вас, командир, – послышался голос центуриона.

Офицер ударил себя в грудь кулаком, после чего его рука взметнулась вверх. Луций кивнул ему в ответ. «Настоящий солдат: выправлен, доспехи начищены, красное оперение шлема бьет по глазам. Хочется смотреть и смотреть на него. Он действительно хорош, как и его солдаты. Точнее сказать, мои солдаты! Это мои солдаты!», – ненадолго задумался Луций, оглядывая офицера, и затем вновь перевел взгляд на русича.

– Ну, что творить будем?

– Наведаемся к одним моим старым знакомым, точнее сказать, к знакомым моего покойного отца. Передам им привет от него из преисподней!

– Это пожалуйста! А почему ребят не взял?

– Не их дело, мое.

– Как скажешь.