Империя статуй (СИ)

Йоргаф быстро восполнял силы, прилежно учась и привыкая к новому временному дому. Он оказался смышленым парнем с довольно черным чувством юмора и специфичным взглядом на обыденные вещи, говоря о которых, позволял собеседнику посмотреть на очевидные факты под совершенно иным углом. Опустошая кладовые и тренируя тело, Йоргаф обрастал мышцами, сохраняя при том фигуру стройную и отчасти изящную, но кошачьи повадки, которые мантикора стал проявлять, привыкнув к «стае», первое время сильно удивляли. Спустя месяц пребывания в храме, он стал скакать по коридорам с наступлением ночи и дремать днем в самых необычных местах, из-за чего его порою было невозможно найти. Он просил есть, но стоило Лагерте поставить перед ним блюдо, ссылался на отсутствие аппетита, замирал перед лучами света, играющими на полу, и даже гонялся за змеями, словно это были обычные домашние зверушки. Поглаживая Йоргафа по голове, я вводила его в состояние дремоты, а стоило посылкам из замка оказаться в храме, как он забирал все освободившиеся коробки к себе в комнату, не называя конкретных причин.

Йоргаф не был красив, но харизма и грациозные повадки делали его достаточно привлекательным для того, чтобы завоевать внимание городских дам, не обрати те внимание на виляющий хвост, которым юноша постоянно сносил вазы и небольшую мебель. Мы привыкли друг к другу достаточно быстро, но мои планы казались Йоргафу переоцененными и недостижимыми, однако, он не считал их фантастическими, обещая помочь, что бы я ни решила. Он рассказывал о себе часто и подолгу, но его история, будучи схожей с моей, заканчивалась охотой и травлей, лишившей мантикору семьи — к сожалению, все истории монстров имели единый жестокий конец.

Он не любил читать, но был прекрасным слушателем, готовым поддержать разговор и затеять спор. Не считая необходимым убираться, Йоргаф порою сильно выводил из себя Лагерту, что била его тряпкой и брызгала водой, потому храм стал гораздо оживленнее, словно бы в нем поселился не один монстр, а целая дюжина. Поначалу шум казался мне раздражающим в виду своей непривычности, но вскоре я нашла некое удовольствие в том, что вечно пустые коридоры ныне им заполнены. Во время чаепития Лагерта нередко говорила о том, что мы попросту завели в доме кота, содержать которого непросто, но даже так я все чаще видела на её строгом лице яркие эмоции.

Решившись однажды посмотреть на казнь, Йоргаф более на неё не являлся, посчитав лица преступников, замирающих навеки, слишком жуткими и страшными. А однажды, свалившись в зале на несколько статуй, и вовсе свел свои посещения порога храма к минимуму. Несмотря на все убытки и странные нововведения, жизнь приобрела в святилище новые краски, благодаря которым ждать новых действий Короля было не так уж изнурительно.

Письма пришло спустя два месяца, когда в горах, пустивших к себе осень, начало холодать. Он объяснял свой визит многими вполне уместными причинами, но даже за логически выстроенными предложениями я видела приятные истинные причины. Подкрадываться к сердцу Короля следовало осторожно, ведь путь преграждали настоящие ямы с остро наточенными пиками в глубине, но на предстоящей встрече я планировала действовать. Осторожно, но уверенно.

— Неужели иного пути нет? — спросила Лагерта, завивая мои волосы в крупные локоны и поглядывая в сторону драгоценных заколок, лежащих на дощечке, обитой бархатом.

— Я много думала об этом. Сбежать отсюда без помощи извне невозможно. Убить Короля я не могу, ведь в подобном случае умру вместе с ним. Боюсь, как и вы. Отпустить меня Вестмар не может в виду достаточного уровня интеллекта, а сделки с монстрами ныне не в моде — люди предпочитают доминировать во всем. Своими нынешними действиями я убиваю двух зайцев, Лагерта, и использую при этом совсем немного сил.

— Но он осторожен, моя Госпожа…

— И все же не лишен чувств. Имея супругу — я слышала, она привлекательна — он скользил взглядом по вырезу моего платья и декольте.

— Не смотреть на вас сложно. Вы очень красивы.

— Поэтому именно это оружие я и использую. Оно…единственное, что может дать мне то, чего я желаю. Я могла бы подготовить безупречную почву для переговоров, могла бы составить превосходный договор и даже проявить чудеса красноречия, и как бы сильно я оказалась разочарована глухой стеной в виде людской алчности. Мой план жесток. Впрочем, я имею на него право.