Империя страха

На скуластом лице Иваныча резко очертились напряженные желваки — лицо стало не­проницаемо-жестким, а глаза хищно сузились.

— А я, значит, не настоящий мужчина? Или, может, моя семья голодает, а ты пашешь за двоих?

— Не нужно упрекать меня тем, что я не ра­ботаю, — вяло парировала Елена, — между про­чим, ты сам этого хотел...

Чижов пытался еще что-то сказать, но про­молчал, решив про себя, что никакие слова не могут исправить положения. Вместо этого он порывисто развернулся и вышел из спальни.

Накинув на плечи ветровку, он уже у порога услышал, как какой-то мужик подошел к его жене и сказал ей нечто неразборчивое, на что она разразилась звонким, переливчатым хохо­том, как будто не было никакого скандала.

Шум от резко захлопнувшейся двери пото­нул в многоголосии пьяной болтовни, сальных шуток и легкой музыке, плавно струящейся из мощных динамиков стереосистемы.

Прежде чем включить двигатель, Иван долго сидел в машине, обхватив руками видавшую ви­ды баранку, и о чем-то напряженно размышлял. Наконец, приняв решение, он тронулся с места, устремляясь в пустующий родительский дом под Москвой.

* * *

Майор Лямзин вернулся с обеденного пере­рыва и нашел в собственном кабинете началь­ника отдела — среднего роста, дородного, плот­но сбитого мужчину, которому было далеко за сорок — полковника Кудряшова.

— Здравия желаю, Родион Семенович, — по-свойски приветствовал он шефа.

— Здорово, Антон, — просто ответил тот, и тут же спросил: — Слушай, к тебе приходил се­годня утром гражданин Жутинов?

Искренне не понимая неожиданную заинте­ресованность старшего офицера этим никчем­ным старикашкой, как про себя окрестил недав­него посетителя Лямзин, майор охотно отозвался:

— Да, был такой. А что случилось?

Небрежно отмахнувшись — правда, несколь­ко нарочито, чтобы это могло показаться ис­кренним жестом, — полковник сказал, отведя глаза в сторону:

— Да нет, ничего серьезного, просто у этого старого хрыча оказались могущественные по­кровители, и он попросил их поставить на осо­бый контроль ход расследования.

— А разве уже есть и расследование? — ис­кренне удивился Лямзин.

Кудряшов несколько раздраженно посмот­рел на подчиненного, а затем недружелюбно про­цедил:

— Не цепляйся к словам, и без тебя тошно. Меня вызывал генерал и приказал лично занять­ся этим вопросом. Вроде бы этот Жутинов рас­копал какие-то старые архивы у себя на даче, касающиеся нашего ведомства. — Кудряшов выдержал короткую паузу, а затем нетерпеливо закончил: — Короче говоря, передай мне руко­пись и забудь об этом деле.

Несмотря на мягкость, с которой была ска­зана последняя фраза, Лямзин ощутил привы­чную нотку раздражения, как бывало всегда, когда полковнику приходилось урезонивать своего ер­шистого подчиненного.

Даже не пытаясь скрыть недоумение, майор неторопливо открыл сейф и отдал начальнику листы рукописного текста.

От взгляда старшего опера не укрылось, с какой поспешностью Кудряшов спрятал доку­менты в кожаный чемоданчик, обычно исполь­зуемый для особо секретных документов.

— Ну бывай, — кивнул на прощание шеф и торопливо вышел из кабинета.

Оставшись один, Антон несколько минут сидел в полной неподвижности, подперев голо­ву широкими ладонями, и пытался найти объяс­нение такой небывалой расторопности началь­ника. Впервые за десять лет совместной службы Кудряшов забирал материалы у Лямзина, не дав при этом мало-мальски понятных объяснений. Легенда, связанная с высокими покровителями недавнего посетителя, не выдерживала никакой критики.

Ну, во-первых, зачем в таком случае Жутинову нужно было записываться на прием к стар­шему оперу, если все можно было решить одним телефонным звонком? А во-вторых, неужели важнякам-генералам было недостаточно нажать именно на него, Лямзина, чтобы он оставил все текущие дела и занялся данным сигналом?

Нет, что-то здесь явно не стыковалось друг с другом.

Сняв трубку городского телефона, Антон набрал номер адресного бюро и, назвав сегод­няшний пароль и личный номер, попросил дан­ные на Жутинова Илью Константиновича.

Спустя пару минут майор убедился в том, что его утренний собеседник не врал — он дей­ствительно жил в Бибиреве, на улице Пришвина.

Аккуратно записав на листочек продиктованный адрес, опер покинул кабинет и отпра­вился в лабораторию.

Все та же великолепная Маша встретила майора дежурной улыбкой хищной стервы.

— Какие проблемы, Антон? — спросила она, сверкая бездонной голубизной искусно подве­денных глаз.

— Да вот, — стараясь казаться, как всегда, усталым и безразличным ко всему на свете, кро­ме ее красоты, промямлил Лямзин, — пришел узнать результаты утреннего анализа, а заодно и тобой полюбоваться.

Повернувшись к мужчине крутой попкой, обтянутой тугими джинсами, девушка подошла к столу и искренне удивилась, разговаривая как бы сама с собой:

— Странно, обычно все бумаги мы оставля­ем здесь. Наверное, Аня случайно убрала в сейф. Сейчас посмотрю.

Не прошло и нескольких секунд, как Антон держал в руках гербовый бланк немногословно­го заключения умных экспертов.