Империя страха

— Это мой школьный друг Антон Лямзин — он майор... — здоровяк прервался, вопроситель­но уставившись на комитетчика, — или уже под­полковник?

— По-прежнему майор, — отозвался Лям­зин.

— ...майор ФСБ, — закончил Паша и, в свою очередь, назвал поднявшегося из-за стола Чижова, — а это знаменитый каскадер Ваня Чижов, более известный в богемной среде под псев­донимом Иваныч.

Мужчины обменялись скупым рукопожатием и уселись напротив друг друга. Чижов в упор рассматривал вновь прибывшего гостя, даже не пытаясь скрыть собственного

интереса к его персоне.

Антон же мимолетным взглядом скользнул по испещренному шрамами лицу трюкача и по­вернулся к Аникееву:

— Паша, у меня очень мало времени, поэто­му давай сразу по делу.

— Ничего не имею против, — произнес хо­зяин квартиры и обернулся в сторону каскаде­ра, — Ваня, повтори, пожалуйста, свою историю еще раз.

Заметив неуверенность во взгляде Иваныча, здоровяк поспешно добавил:

— Можешь довериться Антону как мне са­мому.

Скрестив руки на груди, Чижов принялся неторопливо, почти не прерываясь, пересказы­вать события последних дней, делая лишь ко­роткие паузы для того, чтобы прикурить очеред­ную сигарету.

Лямзин слушал его не перебивая, но с от­кровенно скучающим лицом — ему было не со­всем понятно, чем он конкретно мог бы помочь во всей этой истории. Но вслух майор не выска­зал своих сомнений, продолжая внимательно следить за развитием «сюжета».

Тем временем Чижов приблизился к тому моменту, когда его привезли в незнакомую квар­тиру и требовали отдать какую-то картину.

В эту секунду Антон не выдержал и прервал рассказчика — подавшись вперед всем корпу­сом, он переспросил:

— А какую именно картину? Они не описы­вали ее? — Голос был по-прежнему тверд и спокоен, лишь в глазах Лямзина промелькнула ми­молетная искорка скрытой заинтересованности. Чижов задумчиво наморщил лоб, силясь вспомнить подробности недавнего разговора, и, подбирая слова, начал объяснять:

— Вроде бы на картине была изображена какая-то церквушка и то ли столб, то ли де­рево...

— Может, молоденький дубок? — высказал предположение Лямзин, внутренне сжимаясь от невероятной догадки.

Иваныч звонко хлопнул в ладоши, как будто аплодировал сообразительности собеседника, и торопливо выпалил:

— Точно! Именно об этом они и говорили.

На лбу комитетчика проступила липкая ис­парина, и он потянулся к лежащему в кармане носовому платку, издав при этом протяжный вздох.

Паша обменялся с каскадером недоумен­ным взглядом и спросил, обращаясь к майору:

— Ты что-то об этом знаешь? — Заметив на лице школьного приятеля победоносную улыб­ку, Аникеев обиженно протянул: — Чего ты лыбишься, как будто перед тобой сидят два идио­та? Может, все-таки объяснишь нам, что проис­ходит?

— Извини, старик, — отозвался Антон и вме­сто ответа на вопрос достал из кармана копию рукописи. — Прочтите вот это, и вам тоже сразу все станет ясно.

Чижов подвинул к себе смятые листы руко­писного текста и углубился в чтение. Паша не замедлил присоединиться к товарищу, пере­гнувшись через его плечо и близоруко всматри­ваясь в корявый старческий почерк.

По мере того как приятели проникали в смысл пляшущих строчек, их лица приобретали недоуменное выражение, граничащее с откро­венным изумлением.

Наконец Аникеев не выдержал и вопроси­тельно уставился на майора:

— И ты хочешь, чтобы мы в это поверили? Бред какой-то, — говорящий нервно передернул плечами и закончил: — Ну, золото — это еще куда ни шло, а вот остальное...

Лямзин вновь улыбнулся, и от этой улыбки повеяло могильным холодом:

— Я тоже так думал сначала, но события последнего дня, а тем более рассказ Ивана, — Антон качнул головой в сторону притихшего каскадера, — заставили меня уверовать в прав­доподобность написанного. Больше того, — привел весомый аргумент майор, — я видел ма­ленький осколок описанного здесь материала, который попал в нашу лабораторию, а после этого у меня спешно отобрали дело.

— Де-е-ела, — протянул озадаченный Ани­кеев и уставился на Чижова, — а ты что думаешь по поводу всего услышанного и прочитанного?

Иваныч неторопливо поднялся из-за стола и подошел к широкому окну, задумчиво уставив­шись куда-то вдаль. В кухне воцарилась напря­женная тишина. Наконец Ваня заговорил:

— У меня есть только один способ избежать многочисленных неприятностей, — его голос звучал уныло и обреченно, как у лежащего на смертном одре человека, — надо самому попы­таться отыскать этот клад или черт его знает, что там еще.

Здоровяк повернулся к бывшему однокласс­нику и спросил:

— Ты тоже так считаешь?

Лямзин сплел пальцы в замок и громко хрустнул костяшками, сильно вывернув руки; наконец он произнес:

— Меня тоже пытались убить, но не это главное... — На несколько минут Антон заду­мался, глядя в широкую спину каскадера, а за­тем продолжил: — Я не люблю, когда со мной обращаются как с тряпичной куклой. Короче говоря, я согласен с Иванычем, назовем это праздным любопытством.

Чижов резко обернулся и впервые за все время разговора дружелюбно посмотрел на ко­митетчика, а затем спросил, обращаясь к Ани­кееву:

— Паша, ты с нами или как?