Империя страха

— Как это понимать? — закипая от ярости, процедил он сквозь зубы, вопросительно глядя на Цимбалевича..— Ты что, сукин сын, собрался меня за нос водить?

Абрашка упорно молчал — его начинала по­колачивать нервная дрожь, но он изо всех сил старался ее унять, чтобы не показать собствен­ного страха.

Это не укрылось от проницательного взгля­да опера, и тот решил надавить на самое слабое место допрашиваемого:

— Ну молись, толстожопый, я тебя научу родину любить! Будешь у меня кипятком ссать...

— Давление на задержанного, — вмешался Дегтярев, — и злоупотребление служебным по­ложением, тем более при свидетеле.

Он не так уж стремился прийти на выручку ювелиру, сколько хотел досадить ненавистному капитану.

Однако тот натянуто улыбнулся и медленно процедил, как будто плюнул:

— Это ты, что ли, свидетель? Да кто твоей роже поверит? А хотя бы и так, мне на твои слова откровенно насрать, понял?! — Прол не­ожиданно оживился и сменил тон: — Между прочим, я тебя не задерживаю, можешь быть свободен, сейчас подпишу документы у началь­ства, и адью...

— Как?! Почему?! А я... — встрепенулся Цимбалевич.

На лице сыщика появилась самодовольная гримаса садистского наслаждения, и он почти ласково произнес:

— А вы, гражданин ювелир, пойдете по ста­тье двести восьмой, за скупку краденого, и я думаю, что можно впаять вам еще и сто восьми­десятую — заведомо ложный донос. Так что си­деть тебе, толстый, не пересидеть. — Капитан перевел дух и вкрадчиво продолжил: — Если, конечно, ты не одумаешься по поводу своих по­казаний.

Абрашка покрылся липкой испариной, чув­ствуя, как по спине потекли холодные ручейки. Его поставили перед выбором, и он надолго за­думался.

«Какой же сволочной этот мусор, — проне­слось в его голове, — обещал отпустить, если мы договоримся, а сейчас вон что запел».

Перспектива загреметь на несколько лет в зону его никак не привлекала, но, с другой сто­роны, он понимал, что в любом случае опер его не отпустит просто так, хотя и накрутить срок не сможет, — это все-таки решать суду.

«Ну сдам я сейчас Гвоздика, что мне с то­го? — продолжал скрипеть мозгами толстяк. — Послабленьице получу от этого мента вонючего. А потом назад в камеру, и там братва меня «опус­тит», а то и того хуже — заколют как кабана, и ищи ветра в поле. Уж лучше я промолчу».

Приняв окончательное решение, Цимбалевич вдруг ощутил непонятный прилив бодрости, как обреченный, но смирившийся со своей су­дьбой висельник.

— Я не знаю этого человека, — может быть, впервые за свою жизнь смело заговорил Абраш­ка с более сильным противником, — добавить ничего не смогу.

В эту секунду капитан понял, что все его планы оказались похожими на замок из песка — нахлынула бурная волна, и еще недавно казав­шееся незыблемым строение рухнуло, не оста­вив после себя даже следов. Протяжно вздохнув, Прол вновь снял трубку внутреннего телефона и властно распорядился:

— Уведите задержанных и подготовьте доку­менты на освобождение Дегтярева.

Вор не мог скрыть искренней радости от ус­лышанного — он до последнего момента был уверен, что капитан блефует по поводу обещан­ной свободы, чтобы сбить с толку Цимбалевича.

Теперь же он нисколько не сомневался в своем скором освобождении и на радостях шеп­нул толстяку:

— Считай, что я простил тебе все обиды. Пацанам в твою хату я передам, чтобы тебя не трогали. Если тебя прижмут на пересылке или на зоне, можешь сослаться на меня — пришлю малявку. — Он перевел дух и глубокомысленно закончил: — Хрен знает, может, из тебя еще по­лучится нормальный человек...

— Прекратить разговоры! — не своим голо­сом заверещал капитан и обратился к вошедшим конвоирам: — Уведите задержанных.

Гвоздик не без скрытой иронии наблюдал за тем, как приосанился толстяк, еще несколько минут назад похожий на безвольную амебу.

Подталкиваемый в спину угрюмым «верту­хаем», Абрашка вальяжно вышел из кабинета, гордо вскинув голову и залихватски заложив ру­ки за спину, как заправский арестант, — он на­верняка уже ощущал себя если не блатным, то приблатненным уж точно.

Юра еще раз широко улыбнулся в спину скрывшегося за дверью ювелира и повернулся к притихшему за столом капитану:

— Как вы там говорили, гражданин началь­ник, адью, что ли?

— Руки за спину, — прогромыхал над ухом звучный басок контролера, и Дегтярев напра­вился к выходу, даже не оглянувшись на повер­женного противника.

* * *

Троица благополучно добралась на дачу Ани­кеева, но прежде чем загнать машину во двор, Лямзин сказал, обращаясь к спутникам:

— Вы, пожалуй, идите внутрь, а я вернусь в Москву, меня зачем-то шеф вызывал. Дорогу я теперь знаю, поэтому не заблужусь, а заодно прикуплю продуктов. — Майор уже уселся за руль, включил зажигание, но перед тем как тро­нуться с места, задумчиво изрек: — Сколько нам здесь сидеть, одному Богу известно.

Чижов согласно кивнул и направился к же­лезной калитке, а девушка подбежала к Антону, торопливо чмокнула его в щеку и произнесла:

— Возвращайся скорей, я буду скучать.

— Я быстро, — пообещал Лямзин и отпус­тил педаль сцепления.