Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815

Историки по-разному интерпретировали эту сложную социальную борьбу. Одни отрицают наличие социальной борьбы вообще, утверждая, что революция не имела никаких социальных причин или последствий и была просто войной за независимость. Другие соглашались с тем, что борьба была, но рассматривали её исключительно в экономических, а не социальных терминах, когда несколько богатых людей эксплуатировали простых рабочих. А третьи расходятся во мнениях о том, кто был участником борьбы и кто кого угнетал. Тем не менее борьба была вполне реальной, и она коренным образом изменила американское общество в последующие десятилетия после революции, особенно на Севере.

ФЕДЕРАЛЬНАЯ КОНСТИТУЦИЯ 1787 года была разработана отчасти для решения проблем, созданных присутствием в законодательных органах штатов этих средних людей. Помимо исправления недостатков Статей Конфедерации, Конституция должна была сдерживать эксцессы демократии и защищать права меньшинств от властного большинства в законодательных органах штатов. Но можно ли это сделать в республиканских рамках? Некоторые считали, что нет. «Ты можешь считать это очень необычным, — сказал Джозеф Сэвидж из Нью-Джерси своему сыну в июле 1787 года, — но люди лучшего сорта очень хотят монархического правительства и ежедневно ожидают, что эти джентльмены в Филадельфии порекомендуют их». Конечно, средние слои населения штатов не считали, что в различных законодательных органах слишком много демократии; напротив, из-за высоких налогов, которые они платили, они считали, что демократии недостаточно.

Безусловно, никто не описывал кризис американской политики в 1787 году острее, чем тридцатишестилетний виргинец Джеймс Мэдисон. Мэдисон стал членом Континентального конгресса в возрасте двадцати восьми лет и был хорошо знаком со слабыми сторонами Конфедерации. Действительно, на протяжении середины 1780-х годов он, вместе с другими национальными лидерами, разрабатывал различные схемы пересмотра Статей Конфедерации. Но именно опыт работы в ассамблее Вирджинии в 1784–1787 годах убедил его в том, что настоящая проблема американской политики кроется в законодательных органах штатов. В 1780-х годах он видел, как многие из его и Джефферсона планов реформ были искажены фракционной борьбой и мажоритарной неразберихой в ассамблее Вирджинии. Как никто другой из основателей, Мэдисон подверг сомнению общепринятую мудрость эпохи относительно правления большинства, правильного размера республики и роли фракций в обществе. Его размышления о проблемах создания республиканских правительств и написание в 1787 году «Виргинского плана», ставшего рабочей моделью Конституции, стали одним из самых творческих моментов в истории американской политики.

Однако концепция Мэдисона о правильном национальном правительстве, изложенная в его «Плане Вирджинии», сильно отличалась от концепции многих его коллег — сторонников Конституции. Хотя в 1787 году Мэдисон очень хотел выйти за пределы штатов и создать нацию, его представление о роли предполагаемого центрального правительства было очень схожим с судебным.

Ни одно правительство, писал Мэдисон в «Федералисте» № 10, не может быть справедливым, если партии, то есть люди, преследующие частные интересы, становятся судьями в своих собственных делах; более того, заинтересованное большинство в законодательных органах не лучше в этом отношении, чем заинтересованное меньшинство. Решением этой проблемы Мэдисон считал создание национального правительства, которое, как он надеялся, станет своего рода беспристрастным верховным судьёй над всеми конкурирующими интересами в обществе. Новая Конституция, по его словам, создаст «незаинтересованного и беспристрастного арбитра в спорах между различными страстями и интересами» в различных штатах. По сути, он надеялся, что новое правительство сможет играть ту же сверхполитическую нейтральную роль, которую в идеале должен был играть британский король в империи.

Мэдисон практически не был заинтересован в создании такого современного европейского государства, ведущего войны, с энергичной и мощной исполнительной властью, к чему стремились другие националисты, такие как Александр Гамильтон. На самом деле Мэдисон, похоже, никогда особо не ценил исполнительную власть как средство борьбы с законодательными злоупотреблениями, даже в штатах, и его представление об исполнительной власти в новом национальном правительстве оставалось в лучшем случае туманным. В апреле 1787 года он сказал Вашингтону, что «едва ли осмелился пока составить собственное мнение о том, как должна быть устроена [исполнительная] власть, или о том, какими полномочиями она должна быть облечена».