Империя тишины

– По крайней мере, вам не придется больше рисковать жизнью, – проговорила Анаис, выбрасывая меня из моих видений. – Или вы скучаете по всему этому? Мы можем взять вас гладиатором. Дориану это бы понравилось! Он всегда хотел подружиться с гладиатором…

– Нет! – сказал я слишком громко.

Внезапно мне привиделось, что это я сам, а не Криспин, стою с арбалетом в руках и должен убить Хлыста. Сиран. Гхена. Паллино.

– Черная Земля, нет! – воскликнул я.

Она чуть отодвинулась, удивленная моей горячностью. Мне хотелось броситься вниз с балюстрады и разбиться насмерть о кирпичи.

Зачем я отправился в тюрьму колизея на поиски Макисомна? Только попал в новую ловушку, как со мной всегда случалось. Стал пленником графской роскоши в еще большей степени, чем когда-то был пленником бедности.

Остальные слова Анаис смыло из моей памяти. Она отошла, подзывая брата или кого-то еще из патрицианского общества по тому или иному своему капризу, и я остался в одиночестве наблюдать за тем, как Кир-Глупец выжил в огне и смерти, благодаря слепой удаче и исключительному простодушию. Все вокруг смеялись. Я сбросил кубок Эрдро с края перил и проследил за тем, как он, медленно пролетев сквозь защитный экран, разбился о кирпичи поля бойни.

Глава 46 Доктор

Ни Анаис, ни Дориан не знали, кто я такой на самом деле, во всяком случае, так мне казалось – они считали меня сыном маркитанта, занимавшегося торговлей с Джаддом. Вскоре наставник-схоласт настоял на том, чтобы я говорил с ними только по-джаддиански. Я не был их другом, никому не был другом. Охранники забрали мои вещи из дормитория колизея. Один император знает, что Хлыст и все остальные подумали об этом. Я оказался заточен в огромном дворце на вершине зиккурата из бетона и стали, в тысяче футов над городом и уровнем моря. Из моей комнаты, расположенной у внешней стены, можно было увидеть весь Боросево, расстеленный, словно грязный ковер, поверх зеленых вод этого мира.

После занятий с детьми нобиля я вышел во дворик с мозаичным полом, украшенный журчащим фонтаном с зелеными медными статуями посередине. Мимо, покачиваясь на ногах, протопали двое умандхов в ошейниках, их чешуйчатая коралловая кожа трещала под тяжестью огромного изваяния сфинкса дома Матаро, которое они несли в мощных щупальцах. Было бы проще воспользоваться платформой, но рабы-ксенобиты в каком-то смысле символизировали статус владельца. Во дворце графа Матаро содержали несколько сотен умандхов. В основном они выполняли чисто декоративные функции – обмахивали веерами важных персон на открытом воздухе или переносили тяжести из одного конца дворца в другой, по возможности так, чтобы гости могли это заметить. Пускай Эмеш и не отличался особым богатством или политическим весом, зато здесь жили ксенобиты. Я посмотрел вслед удалявшимся вдоль колоннады умандхам, их мерное гудение постепенно замолкало.

– Мессир Гибсон! Адриан!

Я обернулся, услышав знакомый голос.

– Леди Анаис, – я поклонился еще до того, как завершил поворот, – прошу прощения, разве мы на сегодня не закончили?

Дочь графа была на голову выше меня, идеальное сочетание лучших качеств обоих ее отцов. Она улыбнулась мне, уперев руки в мягкие округлые бедра.

– Нет, закончили. Я просто надеялась перехватить вас здесь, вот и все.

– Перехватить?

Я откинул с глаз прядь волос, уже влажную от пота из-за невыносимой духоты.

Она улыбнулась – и улыбка ее была подобна открытому пламени.

– Вы знаете, что в конце недели в гавани пройдут гонки на яликах?

Я этого не знал, о чем и сообщил ей со всей возможной вежливостью, пытаясь подстроиться под ее широкий шаг.

– Соберется весь город. Это главное событие сезона – не считая эфебии Дориана, конечно.

Об этом объявили несколько недель назад, сообщив заодно, что в ознаменование триумфа Капелла принесет в жертву сьельсина. Возможно, именно поэтому новость о гонках ускользнула от моего внимания.

– Звучит весьма впечатляюще, – вежливо кивнул я.

Она взяла меня под руку и очаровательно рассмеялась:

– Это и будет впечатляюще, мессир Гибсон, поверьте мне!

Мы спустились по винтовой лестнице, переходя в тени квадратной башни с верхнего дворика в нижний, расположенный у внешней стены. Копейная башня вздымалась к небу, словно столб дыма, такая же высокая, как и зиккурат, на котором она была возведена. Она была тонкой, как тростинка, и казалось, что ветер вот-вот опрокинет ее. Я задержался на мгновение, любуясь тенистым садом, огибающим стену верхней террасы. Над нашими головами хлопали на ветру парусиновые навесы с разноцветными изображениями драконов и мантикор.

– Значит, на Эмеше много парусных судов? – Я остановился, пропуская декурию пельтастов с хорошо знакомыми мне энергетическими копьями. – Должен признаться, я мало знаю о вашей культуре. Не считая времени, проведенного на Колоссо, у меня не было возможности познакомиться поближе с этой прекрасной планетой.

Я умолчал о своей жизни на улицах Боросево. Не хотел говорить об этом.

По-прежнему держа меня за руку, Анаис слегка прижалась ко мне.