Империя травы. Том 1

Поэтому вранны убегали внутрь материка, на более высокую землю, и дожидались, когда природа успокоится. Бабушка научила Джесу всегда держать под рукой сумку для побега, наполненную едой, что не портится быстро, и чистой водой, обычно все это прятали в скорлупу кокосовых орехов и заклеивали пчелиным воском. Туда также складывали все, что семья не хотела потерять, – например маленькие, но важные похоронные камни, напоминавшие о любимых предках, или украшения и другие предметы, сделанные искусными мастерами, которые будет трудно восстановить.

Но Джесу не интересовали драгоценности и даже погребальные камни. Она хотела взять с собой только еду и воду. Она не могла забыть женщину с рынка по имени Лалиба и ужасные вещи, которые та ей сказала.

«Если ты меня не послушаешь, оно заберет и тебя! – предупредила ее старая женщина. – Большой Дом сгорит изнутри. Я это вижу! Многие умрут».

Джеса знала, что в мире есть множество вещей, желающих причинить людям вред. С самого детства ей рассказывали о гантах, водяных барсуках и речных кикиморах, и всех она видела на самом деле – пусть и с некоторого расстояния. Но существовали еще духи и другие ужасные вещи, которых гораздо сложнее увидеть, но опасная ненависть которых к людям известна всем. И именно такие женщины, как Лалиба – катуло, знающие духов, – чувствовали присутствие таких опасностей и предупреждали соседей, когда сердитый дух начинал преследовать жителей деревни, или обезумевший дух рыскал по болотам в поисках людей, у которых не хватило ума, и они отправились туда в одиночку. В такие времена люди действительно исчезали, и больше о них никто ничего не слышал, или их тела находили в таком жутком состоянии, что о них рассказывали шепотом из поколения в поколение.

Джеса знала, что не следует пренебрегать словами катуло, каким бы неожиданным ни казалось ее предупреждение. Она и сама видела признаки опасности, гнев множества людей и страх. Даже на рынке она замечала, как прохожие в ужасе подскакивали, услышав неожиданный крик, точно олени, испуганные упавшей веткой. Город Наббан был построен из камня, но жили в нем самые обычные люди, и они боялись. Охваченные страхом люди – Джеса успела это понять даже за свою короткую жизнь – так же опасны, как и мир вокруг. А в огромном Наббане очень многие жители чего-то боялись.

Когда Джеса переложила последние украденные припасы в сумку для побега, Серасина проснулась и принялась булькать в постели, потом она попыталась перекатиться через подушку и обиженно закряхтела. Сердце Джесы подпрыгнуло, точно рыба, пытающаяся преодолеть пороги в реке. А как же ребенок? Что делать с малышкой, которую она полюбила за последний год и о которой так долго заботилась? Как она оставит маленькую Серасину, чье странное красивое личико так отличалось от собственного лица Джесы, но все равно заставляло ее сердце биться, как фестивальный барабан, когда она ее видела или когда маленькая ручка ребенка, полная доверия и удовлетворения, сжимала ее пальцы?

Джеса закончила возиться с сумкой и завязала ее. Теперь она стала более массивной, и ее уже будет не так легко спрятать в шкафу; и ей пришлось потратить некоторое время, чтобы прикрыть ее одеждой. Конечно, она хорошо относилась к маленькому Бласису и к щедрой Кантии, но именно эту девочку, владевшую ее сердцем, Джеса не могла бросить.

«Я не должна думать об этом сейчас, – сказала она себе. – И не оставлю Серасину и ее мать, если только у меня не будет другого выбора. Но я не хочу, чтобы меня застали врасплох так далеко от моей семьи и дома, когда разгневанные духи, наконец, раздуют огонь войны.

Я не хочу умереть в этой чужой жестокой стране».

Граф Друсис вошел в кабинет герцога с уверенностью человека, который вырос в Санцеллане Маистревисе – впрочем, так ведь и было. Он пришел на встречу с королевой в доспехах, конечно, церемониальных: блестящем нагруднике, который никогда не знал ни единой царапины, а поножи и другие отполированные до блеска металлические части выглядели так, словно их должен носить император во время парада, а не воин, защищающий себя во время сражения. И все же доспехи и шлем, который он держал в руке, великолепно подчеркивали его красивое лицо и фигуру, о чем Друсис, конечно, прекрасно знал. А загорелая кожа делала его похожим на героическую статую его брата, герцога Салюсера, отлитую в бронзе.

Его поклон королеве был быстрым и коротким, как принято у солдат. Мириамель обнаружила, что Друсис ее забавляет и раздражает одновременно.

– Ваше величество, – сказал он, – я благодарен вам за то, что вы согласились меня принять.

– Милорд, разве я могла поступить иначе?

– Я пришел, потому что у меня еще не было возможности поблагодарить вас за отвагу, проявленную вами на свадьбе. Мне рассказали, что произошло, только после того, как я возвратился в Санцеллан, а потом мне пришлось снова покинуть город. Но я до конца жизни буду вам благодарен.

Мириамель улыбнулась и кивнула, но не удержалась, чтобы не поддразнить такую красивую, но застывшую в неподвижности цель.