Империя. Цинхай (СИ)

- Давай не будем больше обо мне, ладно? – попросил Сандо у Николь, и она сдалась, услышав нежную и мягкую, редкую для него интонацию. Они недолго помолчали. – Ну, а ты сказала, что любила читать раньше, что же случилось теперь? Настолько всё неинтересно по сравнению с тем, чем мы занимаемся на пару?

- Нет, дело не в этом… Я заметила, знаешь, что в книгах и фильмах всё время стараются придумать какую-то глобальную катастрофу: конец света, войну, тоталитарный режим, не дающий и вздохнуть свободно. Там постоянно показывают или расписывают какие-то ужасы, тайфуны, массовые взрывы и перестрелки, только пройдя которые можно обрести любовь, или покой, или я не знаю, что ещё. Нет, бывают и совсем плохие финалы, где никто ничего не обретает, но большинство романов на бумаге и на экране основаны на надуманных апокалипсисах, борясь с которыми герои обретают что-то. Причём обретают то, что у них могло быть и до этого. Чаще и было до этого, но только свержение инопланетян помогает им заметить человека рядом или полюбить! Что за ерунда? И это всё мне как будто бы втюхивают и навязывают, словно утверждая, что я не могу быть счастлива, если не переживу абсолютный завал, какую-то лютую драму, переделку, поединка с монстрами или диктатором. А я не хочу, Сандо, не хочу никаких переделок и ужасов, не хочу сражаться и быть героиней. Я, может, так долго и была несчастна, что верила в эти массмедийные басни, что без злоключений и подвигов нельзя найти покой и радость, нельзя найти тебя. Но ты здесь, и больше всего теперь я боюсь, что случится какая-нибудь заваруха, а мне её не надо, уже не надо. Поэтому я не открываю больше книг, и в кино не поехала с Генри и Кристал. Хватит этих сказок.

- Ну, наверное, сценаристы и авторы сочиняют от скуки, пока сами не встретили ничего хорошего…

- Нет, мне кажется, что они создают Третью мировую войну, экологическую гибель планеты и прочее в своей фантазии знаешь зачем?

- Зачем же?

- Чтобы оправдать своё неумение быть счастливыми.

- То есть?

- Да! Вот так, создал катастрофу, пережив которую герои познали счастье, и всё, можешь со спокойной совестью говорить, что ты весь такой неудачник, потому что нет борьбы, нет возможности показать себя, нет условий для духовного роста. Они оправдывают свою серость надуманными трагедиями, вот что я думаю. Но не знают ни истинной трагедии, ни истинного счастья.

- Философ, - погладил по голове её Сандо, - иногда, увы, так и бывает, что, не познав горечи, не познаешь сладости. Потери и лишения открывают нам глаза и дают ощутить ценность чего-либо.

- Да почему так? Почему именно так? Почему люди сразу не могут не быть слепыми?

- Человек не рождается даже умеющим стоять на ногах и ходить, а ты хочешь, чтобы мы все сразу были рассудительными и обладающими знанием? Чтобы ребёнок пошёл – ему помогают встать и показывают, как делать шаги, чтобы он заговорил – с ним разговаривают. Но как только дело доходит до умения любить, уважать, жертвовать – никто не показывает пример, учителя куда-то деваются. Как же не вырастать слепыми? Современным детям не показывают даже, как надо любить других, их либо отдают на поруку гаджетам и компьютерам, чтобы воспитывались сами, либо залюбливают до смерти, так что бедное чадо только и знает, как любить себя, ведь мамаши, папаши и бабули показывали лишь любовь к нему. Друг друга при этом можно крыть матом, посылать, ругать, обзывать за спиной, не выполнять просьб, не проявлять почтения, не оказывать помощи, хотя именно отношения между собой, которые можно было бы наблюдать со стороны, как пример для подражания, воспитали бы ребёнка, но никак не забетонированный вектор в его сторону, с баловством, потаканием, исполнением капризов и становлением в центр внимания. Им ещё месяца от роду нет, а они выставлены тысячам на Фэйсбуках и Инстаграмах. – Николь опустила лицо и тронула через майку грудь Сандо, пропесочившего то, с чем сталкивался в свои отпускные будни, к чему тщательно приглядывался, когда был не занят, чтобы понимать и ведать, ради чего сражается, за что, в какой части требуются исправления, а где всё хорошо. И часто ему не терпелось перекроить мироздание от и до.

- Ты был бы замечательным отцом, - постаралась без упрёка или жалости произнести Николь, но наёмник уже сделал себе замечание, что зря коснулся темы детей.

- Что мусолить пустое? На той неделе приехал очередной твой брат, Ву Ифань. – Сандо при любом удобном случае хотелось приобретать сведения и подбираться к изучению каждого, кто пока что был потенциальным врагом. – Ты с ним в дружбе?

- Не очень, а что?

- Я заметил, что с Эдисоном они тоже почти не общаются.

- Они слишком похожи, чтобы найти общий язык.

- Разве? Мне картина представилась обратной. Эдисон – хитрость и коварство, а Ифань – безразличие и нарциссизм.