Империя. Цинхай (СИ)

- Я в порядке, - поняв, что сумела смутить молодого человека, хоть он и не показал этого, Джа продолжила гладить. Тот замялся на пороге, прикрыв за собой дверь, и его исследующий комнату взор говорил ярче слов о том, что он принял к сведению, что в следующий раз надобно получить дозволение. Он тут, может, и имеет больше прав, но хозяином лично для Джа от этого не стал.

- Помочь?

- Не думаю, что ты умеешь хорошо гладить, а мне утром возвращаться к обязанностям, не хочу опоздать из-за испорченного платья.

- Тебе не дали выходных, чтобы поправиться?

- Это ни к чему, я в состоянии делать всё, что делала до этого.

- Я могу поговорить с Энди, - предложил Джексон.

- Вот уж заступников мне точно не надо. Делать тебе нечего? Господин Лау подумает, что ты мой сообщник, сам потом не отмотаешься от подозрений.

- Но ты же ничего не сделала на самом деле… не сделала же? – как бы между прочим уточнил парень, присаживаясь на узкую кровать, застеленную бледно-розовым покрывалом.

- Если сомневаешься, зачем со мной говоришь об этом? Или тебя господин Лау попросил последить за мной?

- Глупости, ничего подобного! – Джексон посмотрел Джа в глаза, они встретились взглядами на какое-то время, после чего он отвернулся первым и ухватился за голову, склонившись над коленями. – Ты не понимаешь! Я не могу жить в месте, где все подозревают друг друга, где нет доверия – это так тяжело! Мне неприятно даже то, что на тебя думают, я хотел бы избавиться от подозрений, чтобы быть уверенным в тебе, но как? Я не знаю.

Джа выключила утюг, вздохнув.

- Если тебе тут тяжело, вернись в Синьцзян.

- В Синьцзян? – Джексон поднял лицо и усмехнулся. – Ты думаешь, что там все такие чистые и прозрачные? Ты думаешь, что где-то есть место, где бывает иначе? У меня даже отец с матерью друг другу не доверяют, и мне отец не доверяет… Ну, он вообще никому не доверяет – такой уж он человек. Но я не хочу таким быть, я вижу, как далеко можно зайти, всю жизнь опасаясь и сторонясь. Джа, тебе хорошо, ты не причастна ни к какой власти, ни к каким секретам, тебе не испытать мук влиятельных людей, или тех, кто невольно имеет хотя бы косвенное отношение к влиянию, богатству, власти!

Посомневавшись, Джа вышла из-за доски и, действительно только в трусиках и бюстгальтере, подошла к Джексону, села с ним рядом, положив ладонь ему на плечо.

- Я не травила Николь, честное слово. У меня нет никаких ядов, и хотя, теоритически, живя в окружении бандитов, я знаю, где и как можно их достать, я этим не занималась. – Младший сын Дзи-си, светлея лицом, расслабляя плечи, повернулся к ней корпусом. – Только не надо обнимать меня, ладно? У меня всё ещё горит спина.

- Я и не думал! – поднял он ладони, как будто сдаваясь, но тут же опустил одну на руку Джа. – У меня здесь не так много хороших друзей, Марк да Эмбер, пожалуй, всё. Я хотел бы, чтобы ты тоже вошла в это число, чтобы стало больше тех, с кем мне спокойно. – Джа ждала ещё какого-то продолжения, потому что Джексон смотрел на неё с неугасаемым рвением, но вместо слов он прикрыл глаза и попытался дотянуться до губ девушки. Отстранившись, служанка забрала свою руку и, поднявшись и смеясь, сказала:

- Ты хороший парень, Джексон, но спать я с тобой не буду.

- Что сразу спать? – поднялся он тоже, обиженно следя за удаляющейся к гладильной доске Джа. – Я вовсе не пытался тебя соблазнить, я поговорил по душам, и возник порыв… что такого в одном поцелуе?

- Ничего, ровным счётом ничего, но мне он не поможет начать доверять тебе. А я же тоже хочу спокойствия, между прочим, - лукаво улыбнулась она.

- Вот вечно ты… - погрозил пальцем Джексон, понимая, что зря в такую минуту сорвался и показал свою юношескую страсть. Пока наладилась дружба с Джа, пока он убеждался всё сильнее, что она хорошая и добрая девушка, нужно было остановиться на этом. Но что уж теперь? Делая вид, что вспомнил о каких-то делах, Джексон вышел из спальни. Горничная проводила его улыбкой, но когда осталась одна, то губы выпрямились. Она ничего не имела против этого парня, одного из самых предсказуемых и понятных в этом особняке, но в её сердце уже жил другой, тот, чьи повеления она исполняла с трепетом и радостью, тот, который вряд ли знал о её чувствах.

***