Империя. Цинхай (СИ)

Но с советчиком или без, а решение принимать было нужно. Точнее, какое решение? Свиданиям с Дами пришёл конец - это ясно, как белый день, и оставалось только определиться, как лучше всего завершить – естественно временно, до лучших времён, - их опасный и безнадёжный роман. Не было и мысли о том, чтобы разлюбить сестру Джиёна или попытаться забыть о ней. Она носила ребёнка, скорее всего его собственного, и это до сих пор, за много-много лет, была единственная девушка, покорившая его сердце. Да, красоту Виктории он тоже видел, но что такое чужая красота, когда ты любишь одну женщину, чувствуешь её, страстно её желаешь и прирос к ней так, что хоть в огонь за неё, хоть в воду. Но как бы ни велика была сила их привязанности, они должны суметь провести какое-то время друг без друга, отдалиться и затихнуть. И чтобы разрыв отношений, названных поверхностными и случайными, показался органичнее среди происходящего, Джин не стал оттягивать, по окончанию караула направившись прямиком к Цянь. Для Сандо придётся написать записку с объяснениями о том, что дочь Дзи-си поймала его с поличным.

Дворец уже по большей части спал, только задержавшиеся слуги, проверяющие, что навели порядок к следующему дню, ещё кое-где попадались навстречу. Возле комнаты Виктории не было никакой охраны, синеозёрные располагались в служебном помещении в начале коридора, приглядывая и за девушкой, и за остановившимся в конце коридора Ифанем. Джин посмотрел на узкую полоску света под дверью. Цянь не спала, но оттенок света сообщал о том, что это не верхняя лампа горела, а один из ночников. Золотой постучал, буквально поскрёбся, и тотчас уловил движение, несущее приближающиеся шорохи. Дверь отворилась, на пороге возникла хозяйка спальни, придерживающая запахнутый на груди халат. Всё в ней было аккуратно и прилежно, как обычно, только не хватало яркой помады на губах и едва заметных стрелок над ресницами. И всё же отсутствие мелочей не умалило её красоты.

- Вы?.. – по привычке, не сразу вновь вспомнила китаянка, что они уже перешли на «ты». Джин без спроса шагнул через порог, заставив девушку попятиться и освободить ему место, но он не воспользовался пустым пространством, а, прикрывая за спиной дверь одной рукой, другой привлёк к себе Цянь, прижимая знакомым образом грудь к груди.

- Я не мог отправиться к себе, весь день думая о том, что ты мне сказала, Вики, что ты позволяешь любить себя, что ждёшь этого… О, Вики, почему ты молчала раньше?! – Джин буквально протащил её вглубь, резко опустив голову и покрывая поцелуями шею, ключицы, кожу в небольшом распахе халата. Цянь опешила, растерявшись на минуту, её руки безвольно повисли, потом занеслись над плечами мужчины, опустились на них и попытались отстранить его от себя, но ничего не вышло, и она опять, выгнувшись назад, гибкая и робкая, соображала, как ей быть? Внезапность и напор, которыми Джин её огорошил, пробудили внутри давно забытые чувства, холод стал сменяться искрами разводимого огня. – Я с этого же мгновения весь твой, завтра, как только объяснюсь с Дами, я о ней забуду, да и как можно будет помнить о другой, находясь рядом с тобой, Вики? – перемешались поцелуи с хриплыми, возбужденными признаниями. Джину ничего не стоило завести себя до такой степени, чтобы Цянь почувствовала через одежды правдивое подтверждение неистовой страсти. Но переспать с ней стоматолог не планировал, он не мог вот так взять и изменить Дами, и он знал, что чем яростнее он будет навязываться китаянке, тем быстрее она заупорствует.

- Джин, Джин, постой! – сбылись его предположения, и дочь Дзи-си остановила поклонника, тряхнув за плечи и перехватив его руки. – Нет, Джин, я не обещала отдаться тебе сразу же! – несколько задетая и раскрасневшаяся, но тем не менее польщённая увиденным пылом, она туже затянула пояс и отошла, сев на кровать. – Я попросила тебя принести мне жёлтую лилию*…

- Но я, похоже, сорвал цветок для себя, - опустился перед ней на одно колено Джин, взяв её ладонь и поцеловав. – Прости, я погорячился, и, знаю, ты не такая, как другие… ты не как эта Дами, похотливая женушка Энди. Вики, за то счастье, которое я ощущаю в душе, я готов сделать многое, чтобы и ты ощутила то же самое. – Она смотрела на него, пытаясь разгадать и понять, насколько он честен, но никак не могла. Его губы щекотали её ладонь, опускались к запястью и поднимались, а глаза не отрывались от её глаз, настойчивые, храбрые и жаждущие. Ткань его рубашки задевала её обнажённую ногу, с которой соскользнула пола халата. Джин вроде бы не смотрел вниз, не мог заметить, но каким-то образом почувствовал, и свободная его рука мигом оказалась на тонкой лодыжке Цянь. Девушка забыла, как дышать. Твёрдые и сильные пальцы ласково погладили изгиб ноги.

- Я не могу быть с тобой, когда ты ещё не порвал с ней… - прошептала Виктория.