Империя. Цинхай (СИ)

- Вот и засунь её себе в жопу, королевишна, - выдыхая дым, цедил колючий гнев Джиён, - вместе с подставочкой для понтов. Гордость у неё! А кто ты такая, чем гордишься? Жена Энди Лау? Его инкубатор? Так это он – личность, значимость, а ты что? Моя сестра? Да о тебе, к счастью, никто почти и не знает. Ну? Приведи мне пример, на почве чего у тебя там гордость разрослась? Когда мою банду в Шэньчжене вырезали, я смотался из Китая, поджав хвост, я, бывший босс, целовал зад япошкам и гнул на них спину, и не вспоминал о гордости, и мне сейчас не трудно вспомнить это и признать, а ты что?! Я спрашиваю тебя, Дами, что ты есть, чтобы говорить мне о гордости?!

По щекам девушки потекли немые слёзы, которые брат не мог видеть. Они даже не отразились на её голосе, когда она, приняв на себя весь ушат этих неприятных выговоров, сказала:

- Полюбишь когда-нибудь, тогда узнаешь, откуда гордость берётся.

- Опять ты со своей любовью! Баста, Дами, я уже слышал это, и любовь твоя уезжает с другой девкой в Синьцзян. Что ты суёшь её, любовь эту, как оправдание своего косяка? Ты не себя выгораживаешь, а заплёвываешь эту любовь, которую считаешь прекрасной и возвышенной. Какие бы ни были чувства, голова-то на месте должна быть, или как? Или что, если кто-то приглянулся – думать не надо, уже можно становиться дебилом до старости?

- Да что ты хочешь снова от меня?!

- Это тебе от меня нужен новый телохранитель, а я уже сомневаюсь, что от тебя чего-то добьюсь, потому что ты овца, Дами, так что никаких просьб и предложений не будет.

- Джиён, всё не так, как ты себе там надумал… Мы с Джином любим друг друга, но таковы обстоятельства… Эта Цянь – старшая дочь Дзи-си… - Меньше всего хотелось признаваться брату, что их ещё и разоблачили, он вообще перестанет считаться с умственными способностями сестры. Дами ощутила себя в болоте, каждое движение топило глубже и сильнее. – Она… мы специально решили использовать её, чтобы узнать побольше о Дзи-си.

- То есть, ты хочешь сказать, что Джин будет твоим личным шпионом в Синьцзяне?

- Через него можно будет получать информацию…

- Так это он соблазнил китаянку, или она его? Я путаюсь в твоих словах.

- Ну, она положила на него глаз, - стала выкручиваться Дами, - а он, конечно, не предупредив меня, воспользовался этим… Я заревновала, вот и вышел разлад…

- Если он не советовался с тобой в таких вещах, кто тебе сказал, что продолжит поддерживать связь на расстоянии?

- Это будет так, - обманной уверенностью наполнилась девушка, и поняла, что ей во что бы то ни стало этого и нужно добиться. Если она позволит Джину уехать вот так, то сорвёт все планы, и свои, и брата. И любовь… неужели с ней будет покончено? Дами было больно, она всё ещё ревновала и сходила с ума от мысли о том, что Джин поженится с Вики, но Джиён так отчитал её, что гордость действительно ушла под плинтус, и супруга Энди Лау готова была идти на покаяние к любовнику, извиняться и договариваться. Дами запуталась, хочет этого больше разум или сердце. Она любила Джина, но он же невольно становился оружием, информатором. Разве так можно?

- Что ж, поглядим, будет ли, - хмыкнул Джиён. – Телохранителя пришлю, жди.

Пообещав то, о чём его просили, он повесил трубку. Обернулся. Сынхён вышел куда-то, не став слушать семейные разборки. Уединение, мягкий рокот волн, недопитый кофе под носом. Отсюда до Цинхая четыре тысячи километров, но часовые пояса одинаковые, в Сингапуре тоже утро. Джиён докурил сигарету, положил бычок в белоснежную пепельницу, придвинутую ближе к нему от центра стеклянной столешницы. В его голове как всегда складывались и кроились схемы, планы. Дзи-си, Синьцзян, золотые… Дракон поискал в списке контактов номер и нажал на вызов, приложил динамик к уху. Географические знания подсказывали, что там, куда он звонит, ещё не очень поздно. Спать не должны. Хотя, разве преступным главарям до сна по ночам?

- Да ладно? – пробасил по ту сторону голос.

- Привет, Монтекки, - расплылся Джиён.

- Здорова, Капулетти.

- Слушай, тут твой Ромео…

- Я перезвоню попозже, ладно? Не могу говорить сейчас, - оборвал его беспардонно собеседник. Джиён ненадолго опешил, давно с ним никто так не позволял себе разговаривать, кроме Сынхёна. И ещё парочки нарывающихся. Но Дракон не сумел даже раздражиться, ему стало забавно, и он изрёк:

- Ёнгук, у тебя прям дел дохерее, чем у меня?

- Дохерее. Спорим?

- Давай, на Алхимика, Мага, Воина?

- Ой, пошёл ты, кто спорит – тот говна не стоит, - сразу же противореча своему предложению, отбрехался Ёнгук.

- Да я согласен, знаешь, когда ценность человека уходит ниже уровня себестоимости говна, ему и жить легче, безопаснее. Никому не нужен, никто не трогает.

- Я подгузники меняю, давай перезвоню?

- Блядь, - откинулся на спинку плетеного ротангового кресла Дракон, закрыв глаза. – Я тут весь в мыслях о заговорах, интригах и убийствах, а ты так резко своими подгузниками всё обрубил… Ладно, - с сарказмом, но наигранно серьёзнейшим тоном, Джиён произнёс: - Разберись там со всем этим дерьмом.

Подождав около пяти минут, он принял уже входящий вызов из Нью-Йорка.