Империя. Цинхай (СИ)

- Несколько лет спустя. В начале девяностых, когда реформы Дэн Сяопина наконец-то дали рыночной экономике развернуться в нашей стране, когда у людей появились шансы зарабатывать честно… Но я уже отвык быть честным и забаловался. Мы с Чаном многого добились в Гонконге, Шанхае, хорошо заработали, и только тоска по родине развернула нас обратно. Впрочем, нет, не только она. На восточном побережье действительно была огромная конкуренция, такая же, как сейчас. Банды лезут друг на друга и ютятся каждая в своём квартале. Мы сделали проще: наняли людей, завербовали себе ребят посмелее, и уехали сюда, на Запад, где и сумели стать полновластными хозяевами. Нам повезло со временем и местом. Да, повоевать кое с кем тоже приходилось, но тут всё было проще и легче, чем на Востоке. Я женился здесь, занялся укреплением и укоренением. И постройкой того самого большого и богатого дома, о котором вспоминал мой отец.

- Значит, это был подарок ему? – изумилась Дами, не подозревавшая, что её муж ещё и такой любящий сын.

- Не подарок, но дар, - кивнул он. – Особняк не совсем на том месте, где когда-то было имение предков, но, в любом случае, отец успел пожить так, как заслужил после многолетних тягот и страданий.

- У тебя идеальное конфуцианское воспитание, - улыбнулась девушка.

- Я бы не сказал. Помимо почтения к родителям, я тогда должен бы был уважать правительство и власть, что стоит надо мной, но ничего подобного я не испытываю. – Посмотрев ему в глаза, выслушав рассказ о части его жизни, Дами сжала его пальцы в своей ладони и, не удержав порыва, сказала:

- Я люблю тебя, Энди. Не только так, как положено жене, но и как женщина, обычная женщина может любить.

Он тоже продолжительно на неё посмотрел и, тепло улыбнувшись глазами, прижал к себе, обнял и погладил по спине:

- Я тоже очень тебя люблю, Дами. Не знаю, делаю ли я тебя абсолютно счастливой, но ты меня сделала самым счастливым на свете человеком. Спасибо, драгоценная жена.

***

Пыльные бури, не хуанфын, а хэйфын**, разносящие не только песок, но копоть, сажу и ядовитые нитраты, улеглись под конец весны окончательно. Тёплый сезон вновь можно было открывать, а заодно и готовиться праздновать первую годовщину свадьбы четы Лау в середине июня. Помня об опасности, которая прошлым летом подстерегала за каждым углом, Энди усилил охрану «дворца», и отказался от большого штата прислуги. Достаточно было тех, что занимались обслуживанием хозяев, а гостей в этом году не намечалось. Досада селилась в душе гостеприимного хозяина, прежде всегда любившего многоголосье под своей крышей, но безопасность стала важнее.

Дами хотелось и не хотелось возвращаться в загородный дом. Он манил, но и пугал. Что там осталось? Воспоминания, боль и радость, ожидания и разочарования. А что ещё будет? Никому неизвестно. И всё-таки ради детей стоило выбраться из квартиры, чтобы иметь возможность совершать прогулки по саду. Мальчишки в колясках ещё не требовали просторов для беготни, а смирно лежали в пелёнках и одеяльцах, не научившись ещё и сидеть, но старшая дочь Руби и Уоллеса, маленькая Юй, засиделась в четырёх стенах. Было решено – в особняке всё же снова пожить стоит. Энди и самому больше всех хотелось вернуться в него, дом, который был свит с любовью, для любви, от чистого сердца.

Знакомые коридоры, комнаты и чайные окунули Дами в прошлое. Не такое далёкое – всего год назад, но воспоминания расплывались, размоченные слезами, а чувства переламывались, изменённые свежими впечатлениями. Нужно было забыть это всё совсем, и хозяйские повадки Цянь, и сжигающую страсть Джина, и весь выводок Дзи-си, который плёл интриги и козни, или сам их папаша через детишек этим и занимался. Теперь Дами без сомнений ощущала себя госпожой, без того подозрительного сплоченного семейства, чьим родственным отношениям завидовала. Как оказалось, завидовать было нечему, дочери и сыновья Великого Уйгура действительно ненавидели друг друга. Дами дышалось намного свободнее, она приобрела уверенность. Жаль, что не вышло с императорским престолом, но в этом, опять же, вина проклятой Цянь. Когда-нибудь она с ней за это поквитается. Встретиться бы ещё хоть раз с Джином, и она бы посмотрела, кто владеет его сердцем! Дами скорее хотелось верить в то, что любовь не закончилась, чем она ощущала это на деле. Нет, в ней ещё жила привязанность и тоска по золотому, но безвестность относительно его мыслей и чувств точила её выдержку. Не зная, стоит ли ещё ждать и надеяться, Дами иногда специально приказывала себе разлюбить Джина окончательно, потому что он – наверняка, как ей думалось в такие моменты, - уже давно её забыл и ветрено покинул.