Империя. Цинхай (СИ)

- Я хочу тебе нравиться, Энди, потому что мне страшнее потерять тебя, - с пылом и жаром, идущими из самой души, она обхватила его лицо и заглянула в его глаза сама, - пожалуйста, будь со мной, защити меня, не возвращай меня Джиёну, никогда не возвращай, ведь я… я… кажется, обретаю с тобой счастье, и мне давно не было так больно и страшно, как от твоего холода несколько минут назад. Я боялась замужества, но за те дни, что ты отсутствовал, я поняла – судьба сделала мне щедрый подарок, и случайность устроила всё так, как я сама бы не сочинила в мечтах. Ты… нравишься мне, Энди, очень нравишься, - смутилась будто бы на последних словах Дами, но он, ещё больше впечатлённый этим, вкусил её признание вместе с поцелуем, опрокидывая молодую жену назад, на простыни, и начиная раздевать. Его губы сорвались на гонку по коже Дами, покрывая поцелуями от уха, до оголяемого плеча, с которого он стягивал сорочку. Закусив нижнюю губу и дивясь себе, как умело смогла провернуть это сложное, невыполнимое маневрирование, Дами отвела глаза и попыталась представить Джина, чтобы отвлечься от ощущений. Но когда Энди вернулся к её лицу, пришлось полуприкрыть томно веки и простонать. Мужчина на мгновение приостановился и, подождав, когда жена посмотрит на него, с убеждением прошептал: - Мы можем полюбить друг друга, Дами. Я могу сделать так, чтобы мы любили друг друга, если сердце, разум и тела наши станут одним целым, не разделяемым ничем и никем, если ты, как жена, будешь предана мне. Мы будем любить друг друга. Ты хочешь этого? Скажи, что хочешь, и так будет!

- Я хочу, - обманывая, а потому надолго не задумываясь, очарованным голосом изрекла Дами. – Хочу, Энди. Хочу подарить тебе ребёнка, - добавила она тихо-тихо. – Только люби меня… - И он окончательно сорвался, используя своё право мужа, которое никто не в силах был у него отнять без его спроса. А Дами, играя роль влюбляющейся юной супруги, сделала для себя в процессе открытие, что ей всё это начинает по-настоящему нравиться: роль, возможное могущество, удачное окончание конфликта. Как прекрасно ощущать успех! Какое превосходное чувство получающейся манипуляции… Дами расслабилась, упиваясь не столько горячностью секса, сколько наслаждением от возможности управлять человеком, внушать ему то, что тебе нужно. Она начинала понимать брата и увлекаться этой страстью – страстью быть хозяйкой положения.

Перед спальней стояли не только приставленные драконом стражи, но и охранники Энди, поэтому, когда с утра, что было не свойственно прежде данному месту и времени, из-за дверей раздались стоны, синеозёрные ухмыльнулись, переглядываясь. Сменившие недавно Марка и Джексона, Джин и Сандо испытали невидимую неловкость. Джин застыл, как изваяние, и не скоро смог поднять глаза на наёмника, который незаметно качнул головой, призывая друга не чудить. Кровь вновь барабанила в ушах, застилала взор красным, невозможно было слушать то, как твою любимую женщину покрывает за тонкой перегородкой другой. Джин едва не трясся, не понимая, почему Дами перестала сдерживаться? Почему она делает это, зачем злит его? Мог ли он знать, что пережившая испуг и страх быть разоблачённой, заодно страх и за него, Дами забыла обо всём, у неё вылетело из головы, чья очередь дежурства возле спальни.

Прозвенел колокольчик, горничные вошли внутрь. Разговор, смех. Джину казалось, что незадолго до того, как стали раздаваться громкие стоны, Дами всхлипывала, но он был не уверен. Слёзы, занятие любовью, смех? Что там происходит? Слуги внесли завтрак господам Лау. После того, как обратно понеслись пустые тарелки, в коридор вышла и сама Дами, туго завязывавшая пояс синего шёлкового халата до пола, лившегося складками, такими же яркими и чистыми, как озеро Кукунор неподалёку. Её волосы уже забрали в высокую ханьскую причёску с золотыми рыбками на шпильках, чьи чешуйки были из нефрита, а глаза из рубинов. Кивнув своим телохранителям, она пошагала к себе. У Энди начинался очередной напряженный, насыщенный делами день, и жена могла уходить, занимаясь собой и тем, что было ей интересно.

Войдя в спальню, Дами убедилась, что одна там, и бросилась к бумаге и ручке. Оторвав листок заранее, чтобы не оставлять вмятин-отпечатков на нижних страницах, девушка быстро написала самое важное и, вновь принимая грациозный вид, спрятала записку, позвонив служанкам. Когда одна из них явилась, Дами велела приготовить для чаепития оливковую чайную, названую так по цветам и изображённым на обоях деревьям.

- И пригласите кого-нибудь составить мне компанию, Фэй или Эмбер, или сестёр Чон. – Последние были ей не так милы, как первые две названные, но по здравому рассуждению, Дами приходила к выводу, что тех, кто не нравится, лучше держать поближе и на виду. – И Цянь с Николь тоже пригласите. – В конце концов, Николас просил приглядеть за ней, а теперь сюда приехал Эдисон, который по слухам самый непримиримый его соперник.