Империя включает форсаж

— Но мистер эээ… (зовите меня Эндрю), но Эндрю — это же откровенная подстава, что с первым убийством, что со вторым. Что там железобетонного-то? Ну как, скажите на милость, я мог запереть сам себя в сарае висячим замком снаружи помещения? Нашли они, кстати, моего предполагаемого подельника?

— Нашли, — коротко бросил Эндрю, — но имя держат в секрете, сказали только, что он всё подтвердил… ну что им надо было, то и подтвердил.

— Бред сивой ополоумевшей кобылы, — только и смог ответить на это я, — а с убийством в гостинице что? Вот прямо есть такая запись, где я убиваю этого несчастного Ника?

— Прямо есть, — твёрдо отвечал мне Эндрю, — очень чёткая и даже со звуком.

— И куда же я дел после этого орудие убийства? — продолжил расспросы я, — не из пальца же я его застрелил? А пистолет никто нигде не обнаружили, насколько я знаю.

— Нашли они пистолет, в бачке унитаза в одной из кабинок нашли. Отпечатки, правда, на нём не остались, вода смыла, но на записи видно, как ты заходил именно в эту кабинку.

— А с плёнкой что?

— С плёнкой совсем всё плохо, — медленно выговаривая слова, отвечал мне адвокат, — и содержание секретное, и отпечатки твои там в полном объеме имеются. Так что по всем пунктам получается, что ты матёрый шпион, да ещё и закоренелый убийца. А это смертная казнь по законам штата Калифорния.

— И что же мне сейчас делать? — уныло спросил я.

— Пойти на сотрудничество с властями, — просто ответил адвокат, — тогда вышка немедленно трансформируется в какой-нибудь конечный срок. Причём с содержанием не в тюрьме общего режима, а во вполне комфортабельном месте… у ФБР такого добра достаточно.

— Как там Инна с Аллой? — спросил я, чтобы сделать паузу.

— С ними всё хорошо, уже добрались до своего дома.

— Ну так что же конкретно я должен сделать?

— Для начала подписать бумагу о сотрудничестве, а потом рассказать подробно и без утайки все детали своей шпионской деятельности, — отвечал Мейсон, улыбаясь крокодильским своим оскалом.

Вот эта его хищная улыбочка и оказалась последней соломинкой, надломившей спину двугорбого монгольского верблюда — хера ли ты скалишься-то, тварь адвокатская, подумал я, но сказал следующее:

— К сожалению, я не могу пойти на это, Эндрю…

— Почему? — удивлённо спросил он.

— Меня, к сожалению, так воспитали, что предатель это хуже, чем убийца, маньяк и насильник вместе взятые. Предателям место в девятом, самом последнем, круге ада, как завещал нам великий Данте, — зачем-то добавил я.

— Но вы же понимаете, Серж, что вас в этом случае казнят… а перед этим будут допросы третьей степени, очень долго…

— Понимаю и готов выпить свою чашу яда до дна, — гордо ответил я.

— Вы всё же подумайте немного… время вам отведено до вечера, до 21 часа… потом настанет час Х.

— Хорошо, я подумаю до 21 часа, — ответил я, после чего адвокат позвал охрану и меня прямиком таки засадили в камеру.

* * *

Допросы эти самые, которые третьей степени, оказались не такими уж и страшными, не такой уж и третьей. Пентотала натрия не применили. И скополамина тоже. И даже обычного барбитурата постеснялись мне вколоть. В основном психологическим давлением обходились… а я тупо включил дурака и отвечал на вопросы невпопад, иногда менял ответы на самые противоположные, что дополнительно бесило допрашивателей.

Ничего они, короче говоря, от меня не узнали и ничего не добились… нет, откуда взялась та секретная литература, с коей я отщёлкал плёнку, они конечно выяснили, и Олдрич Эймс, я так подозреваю, разделил мою участь гораздо раньше, чем в реальной истории. Но, например, генконструктор Локхида Бен Рич оказался в стороне, и на том спасибо. Через месяц содержания в изоляторе ФБР перевели меня в обычную тюрягу округа Санта-Моника, а затем был суд, закрытый понятное дело, и высшая мера наказания.

Инна приходила ко мне раза три за всё это время, и каждый раз упрашивала пойти на сделку с ФБР, но я был твёрд и неумолим. А федеральный суд округа Санта-Моника, заслушав стороны (адвокат Мейсон, надо отдать ему должное, не сбежал после моего отказа, а честно выполнил свои обязанности до самого конца), влепил мне на полную катушку и местом содержания определил Сан-Квентин.

Что за таинственный хер, которого выставили моим сообщником и который запер нас с Инной в сарае, обеспечив алиби, я так и не узнал — защита свидетеля сработала, в парике и с гримом он на суде выступал и с изменённым голосом. И про плёнку из сортира Луксора я узнал не больше, ведь не убивал же я никого, кому лучше это знать, чем мне — подделка это что ли была и откуда взялся пистолет в бачке, тоже осталось тайной, покрытой мраком.

Ну а что было дальше — смотри книгу сначала… а вот что было потом, после подводной лодки диверсионно-разведывательного типа, это будет в следующей части.

Часть 2. Родина слышит, Родина знает

Подлодка всплыла и припарковалась к какому-то большому судну, отчётливо были слышны крики матросов и удары железа друг о друга.