Империя законности. Юридические перемены и культурное разнообразие в позднеимперской России

В отличие от планомерных преобразований в Симферополе, в Казани изменения казались поспешными. Между решением Государственного совета о проведении ограниченной правовой реформы, принятым в начале марта 1869 года, и созданием в губернии временной единой палаты прошло совсем немного времени. 23 апреля председатель (дореформенного) суда сообщил губернатору Скарятину, что только что получил известие о сроках: старые суды должны быть заменены общей судебной палатой к 15 мая и в тот же день должна пройти присяга мировых судей518. В отличие от Крыма, никакого предупреждения со стороны специально уполномоченного сенатора не было. «Немногим более двух недель», — писал Скарятину председатель, имея в виду, что за это время он должен тщательно пересмотреть все существующие в губернии судебные дела519. Без помощи губернатора, имевшего доступ к полицейскому и административному ресурсу, эта задача казалась непреодолимой. У Министерства юстиции и его представителей на местах практически не было никого для выполнения подобных задач. Губернатору необходимо было немедленно принять меры по трем направлениям: распорядиться, чтобы уездные суды начали проводить утренние и вечерние заседания даже в нерабочие дни («не исключая и дней субботних»); назначить пять стажеров суда (кандидатов на должности по судебному ведомству), которые должны были провести следующие две недели в поездках и проверках судебных дел по всей Казанской губернии, за что им полагались дорожные расходы и суточные; передать местной полиции, чтобы она помогала членам суда в случае необходимости520. Губернатор включился в процесс, и, несмотря на нехватку времени, общая судебная палата была открыта, как и планировалось, 15 мая.

Поскольку Сенат утвердил предложенный Казанью список, новые мировые судьи могли приступить к работе уже на следующий день521. Требования к кандидатам были строгими: наличие значительного имущества наряду с полным образованием или, в качестве альтернативы, «не менее трех лет службы преимущественно по судебному ведомству»522. В связи с такими требованиями в большинстве уездов было мало потенциальных кандидатов (в Мамадышском уезде, например, только десять жителей соответствовали требованиям, и пятеро из них были избраны)523. Когда 15 мая председатель Казанского земства получил известие об утверждении списка, он предложил помещение Казанской городской думы для проведения церемонии присяги судей, назначенной на следующий день. Об этом он сообщил губернатору Скарятину в письме, подчеркнув, что присутствие Скарятина будет для него большой честью524. Губернатор согласился и принял участие в церемонии вместе с высокопоставленными представителями православной церкви525.

Для проведения реформы крымским властям также пришлось рассчитывать на сотрудничество местных элит. Например, было неясно, где провести праздничный обед после открытия суда. В таком маленьком городе, как Симферополь, найти подходящий вариант было непросто. Поэтому таврический губернатор Григорий Жуковский (1856–1871) обратился в Симферопольский городской клуб — ключевое для общественной и экономической элиты учреждение, располагавшееся в здании Дворянского собрания, и попросил совет директоров клуба сообщить, могут ли власти использовать их помещение для проведения столь важного государственного мероприятия526. Просьба была услышана. 31 января 1869 года директора клуба сообщили губернатору, что два дня назад они провели голосование по этому вопросу и согласились предоставить помещение клуба в пользование и даже разрешить вход в него по этому случаю лицам, не являющимся членами клуба. Хотя государство и представители элиты успешно сотрудничали в этом вопросе, формальность процедуры говорит о том, что обе стороны знали, что государство не вправе навязывать свою волю, а может лишь просить.

Хотя губернатор Тавриды и участвовал в переписке, касающейся открытия суда, на этом мероприятии хозяином был не он. Для губернатора это был новый и необычный опыт, поэтому сенатор Шахматов счел необходимым действовать осторожно и деликатно. «Губернатора я предлагаю лично пригласить», — писал он Коловрату-Червинскому527. Для сравнения, всем остальным местным высокопоставленным лицам и почетным гражданам должны были высылаться одинаковые пригласительные письма. Во многих районах империи отношения между губернаторами и новыми судами были напряженными, поскольку первые не привыкли отчитываться перед судебной властью. Удалось ли Шахматову и Коловрату-Червинскому заставить губернатора Таврической губернии почувствовать себя участником событий или Жуковский действительно приветствовал новый порядок, установить трудно. Так или иначе, губернатор, которому выпала честь произнести первый тост по случаю праздничного обеда, выразил суду свою всестороннюю поддержку: