Имперская тектоника. Архитектура III рейха

В то время как в Европе шли бои и уничтожалось мирное население, Альберт Шпеер завершал проект перепланировки Берлина, который после «окончательной победы» Германии, должен был быть переименован в «Германию». Эстетизация ужаса и насилия достигла своей высшей точки гипертрофированной городской оси «север – юг», архитектура которой являлась неприкрытой демонстрацией претензий на мировое господство. При этом в проектировании данной оси война и смерть являлись едва ли не центральными структурирующими понятиями. Если Аллея трофейного оружия должна была напоминать о победоносном походе против Франции, то примыкавшая к ней Триумфальная арка, уходившая ввысь на 120 метров, была стилизованной данью памяти 2 миллионам немецких солдат, павших в боях Первой мировой войны. Они задним числом провозглашались «победителями». Упоминавшийся выше «солдатский зал» предусматривался как строение, предназначенное для «героев будущих войн». Отсюда путь вел к «Большому залу», который, символизируя мировое владычество Германии, был увенчан гигантским орлом, сжимавшим в своих острых когтях глобус. Показательным являлся тот факт, что при основательной перестройке Берлина не предусматривался снос здания Старого арсенала, находившегося на улице Унтер-ден-Линден. Уже в 1939 году здесь планировалось устроить Музей мировой войны. В проекте не уточнялось, какой именно из войн, но это и не имело принципиального значения. Вильгельм Крайс, подобно всему рейху пребывавший в 1941–1942 годах в эйфории, предусмотрительно планировал расширение Старого арсенала, чтобы получить возможность показать в нем всю историю «освобожденной национал-социалистами Европы». Одновременно он продолжал проектировать новые «замки мертвых». Как после войны отмечал Альберт Шпеер, «военные преступления нельзя было узаконивать, их можно было только эстетизировать».

Рисунок, изображающий памятник в Кутно

«Замки мертвых» были важной составной частью политики эстетизации войны и насилия. Однако их функциональное предназначение можно полностью постичь только в данном контексте. В начале 1943 года было заложено множество подобных памятников. Если изучить их предположительное местоположение, то можно увидеть, что новая империя должна была раскинуться на востоке вплоть до Урала, на юге – до Греции, на западе протянуться вдоль Атлантического побережья и закончиться на территории Северной Норвегии. Фридрих Таммс, который работал под началом Шпеера, высокопарно заявлял, что «замки мертвых» были «духовной дамбой, оберегающей от приливов враждебных чувств и вражеской воли». В статье, опубликованной в мартовском выпуске журнала «Искусство в Третьем рейхе», все тот же Таммс писал о «замках мертвых»: «В величественном молчании они возвышаются на краю Северного моря и на берегах Атлантики, в диких горах Балкан, на восточном пространстве и на бескрайних равнинах России. Когда-то эти молчаливые стены и колонны соединится в кольцо. Они замкнут в себе часть мира, который остается непостижимым для человеческого разума и людских чувств. Но они будут поняты в этой части света, где жертвы дали начало новой жизни. Итак, эти памятники – это истинные Божественные сооружения, которые напоминают о Вечности и Всемогущей силе Творения. Они высоко вознесутся над полями этой мировой войны… В Висле далекие шторма поднимают потоки воды, но каменная кладка остается незыблемой. Десять круглых башен вписаны в мощную стену, увенчанную зубцами. Они окружают место посвящения, крышей которого является само небо… На горе Кутно стоит памятник погибшим в битве при Бзуре. На невысоком холме возведены четыре могучие квадратные колонны, которые наверху образуют четырехугольную плиту. Она защищает этот символ боев, которые в этих местах были самыми ожесточенными. Об этом говорит меч, возвышающийся из алтаря этого места посвящения. На склонах фьорда Нарвик стоит огромный Зигфрид, хранящий покой немногих смелых мужчин, которые, находясь за тысячи километров от Родины, выполнили свой приказ. Они держали оборону, отразив все натиски противника. Высоко по течению, близ Динанта, где танковая группа Роммеля форсировала Маас, на крутой скале стоит высоченный камень. На нем восседает победоносный немецкий орел, широко раскрытые крылья которого простираются над местными землями. На меловых ли скалах каналов, при замках ли Саара, в кипарисовых ли рощах близ Рима, в пустынях ли Северной Африки – повсюду находятся суровые стены строений с простым контуром, со страстной пластикой и лапидарными символами. Они возвышаются и говорят на языке, который понятен каждому. Это язык крови, пролитой здесь. Этот язык настолько прост, что он продолжит вещать даже тогда, когда эти события уйдут в прошлое. Тот, кто может говорить так просто, всегда возвысится!.. Они стоят от Нарвика до Африки, от Атлантики до просторов России, начинаясь у самых границ Великогерманского рейха и заканчиваясь на фронтах боев этой самой великой войны».

Проект памятника на Днепре