Импрессионисты. Игра света и цвета

И еще одно полотно — «Бретонские девочки танцуют». Какой очаровательный, милый, простодушный и незатейливый сюжет! Вот это уже та манера, та форма, которая явилась следствием накопленного опыта, когда он написал достаточно много картин. Стоит заметить, что он написал более 600 полотен, в то время как Ван Гог написал 800. Хотя, скорее всего, написал он больше, просто сохранились 600, потому что часть полотен была утрачена во время его постоянных переездов с квартиры на квартиру. Но тем не менее его работы показали, что еще задолго до таитянского периода он уже состоялся как значительный и неординарный художник.

П. Гоген. Бретонские девочки танцуют. 1888. Национальная галерея искусств, Вашингтон

Это доказывает и его «Натюрморт с профилем Лаваля». В традиционной школе классической живописи не обрезались ни фигуры, ни части картин. А с появлением японской графики сначала импрессионисты, а потом и Гоген стали произвольно фрагментировать персонажей, предметы, пространства. Например, на автопортрете, посвященном Ван Гогу, Гоген обрезал плечо. В наше время фотографии часто кадрируются для выразительности, так как того требует решение художественной выразительности: к примеру, на рекламных плакатах часть лица обрезают по лбу или по подбородку, в результате портрет обретает гротескную выразительность. Вместе с тем, как и многие художники, Гоген оставил после себя очень много автопортретов, дающих нам представление о характере образа.

На «Автопортрете с желтым Христом» художник явно подчеркивает свое сходство с Христом. В этом убеждении нет никакого святотатства. Гоген был уверен, что нельзя превращать религию в идолопоклонничество. Религия — это нечто всеобщее, необъяснимое, то, что многих связывает между собой и что находится вне пределов нашего понимания. Нельзя придавать ей какую-то жесткую заданную форму и делать ее непререкаемым фетишем. Есть Будда, есть Аллах, а есть иные боги у тех же маорийцев, которые просто обобществляют наше общее отношение к запредельному. Поэтому в этом смысле нельзя рассматривать изображение Гогена на этой картине как святотатство.

Да и вообще образ распятого Христа не принадлежит конкретно Голгофе. Голгофа — это знак и повод задуматься о том, что у каждого человека есть свой крест. По сути дела, если ты несешь свой крест, то ты на нем будешь распят. И, может быть, не единожды. На автопортрете Гоген обрезает себя по плечо, а сзади себя изображает Иисуса, как бы предвосхищает будущее, которое его ожидает. Что же сетовать по этому поводу? Художник интуитивно может догадываться, что рожден для мук, что встал на путь, где его ожидают мытарства. Он прекрасно понимает, что его жизненный путь не усеян розами и его ждут отчаяние и борьба с собственными человеческими слабостями, с неприятием его идей и их художественного воплощения.

А сколько очарования в «Женщине, держащей плод», в которой можно видеть силу страсти! Вообще Гоген заметил интересные различия в интимных отношениях в разных странах: в частности, европейцы сначала влюбляются, а потом только возникают близкие отношения, тогда как у маорийцев все наоборот: любовь возникает как следствие близких отношений. Как уже не раз подчеркивалось, для туземцев состояние повышенного либидо есть естественная форма хороших отношений между мужчиной и женщиной. Они как бы любят априори, потому что рождены для любви. И когда мы смотрим на эту девушку, с затаенной страстью ожидающей чего-то особенного, плод в ее руках можно интерпретировать как в буквальном, так и в аллегоричном смысле. Сколько Гоген написал таких таитянок!

П. Гоген. Натюрморт с профилем Лаваля. 1886. Художественный музей, Индианаполис

Вспоминая Климта, Ренуара, Модильяни, приходится констатировать: получается, что художники-мужчины не могут не воспевать женщин. Видимо, женщины, будучи олицетворением, в известном смысле, сущности мироздания, изначально являются предметом бесконечного поклонения, неизменно волнующего гениев кисти и пера. Вопрос не в том, что мужчины специально пишут женщин только лишь потому, что им дан такой заказ. Предметом волнения и страстного любопытства художника всегда являлась женщина. Хотя, казалось бы, двух-трех портретов было бы достаточно. Нет, они писали их снова и снова. И дело не только в либидо, а в том, что суть женщины безгранична. И сколько бы ее ни писал художник, он все время будет находить все новые и новые грани. В этом заключается безграничный интерес к женщине. (Единственный, кто не писал женщин, был, пожалуй, Ван Гог, и то лишь потому, что не встретил взаимности со стороны предмета своей страсти).

П. Гоген. Автопортрет с желтым Христом. 1890. Музей Орсе, Париж