Импринт

Я судорожно вздыхаю. За последние несколько дней я искала решение: отправила план каждому возможному спонсору, включая тех, что указаны в контракте Кастила. Надежда продолжала расцветать в моей груди с силой, что причиняла боль. Но надежда – это «пустая концепция», не так ли? В конечном итоге она рушится.

Никогда в своей жизни я еще не получала столько отказов, но я старалась не развивать в себе поглощающее чувство вины. Я сделала все возможное, чтобы спасти «Рид Хоспитал», и продажа себя не является спасением.

Так что я вернусь в Канаду, сдам свой диплом, получу степень и продолжу жить, как жила раньше.

– Извини, Мари, но я не… могу, – обняв сестру, я беру ее лицо в свои ладони и шепчу. – Я буду ждать тебя в Ванкувере на каникулы. Ты ведь приедешь?

Она тяжело вздыхает.

– Приеду.

– Хорошо.

– Мари, выйди, – неожиданно приказывает мама.

– Что?.. – взгляд Мари встревожен, когда она смотрит на меня.

– Все в порядке, – говорю я с улыбкой. – Я прослежу на твоими тортильони. Пожалуйста, оставь нас наедине ненадолго.

Она бросает на меня неуверенный взгляд, затем обнимает и сужает глаза, глядя на нашу мать:

– Тебе лучше не расстраивать Кэтти, мама. Иначе я перееду в Канаду вместе с ней.

– Поднимайся в свою комнату, – произносит Анна строгим голосом. – Сейчас же.

Как только Мари скрывается на втором этаже, я кидаю на маму недовольный взгляд.

– Постарайся не разговаривать с ней в таком тоне. Она самый милый и добрый человек на этой планете, не… испорти это.

Мама поджимает губы, присаживаясь за стол:

– Не смей говорить мне, как воспитывать собственную дочь.

Единственной причиной, по которой я не забираю сестру с собой в Канаду, является то, что в целом подобных сцен насчитывается довольно мало. Мама и вправду любит и воспитывает Мари, в то время как мной занимались няни.

– О чем ты хотела поговорить? – спрашиваю я уже более мягким тоном.

– О брачном контракте, Катерина.

Я тихо вздыхаю. Конечно же, мистер Моррис рассказал моей маме о разговоре с адвокатом. Я почти не удивлена.

– Не думаю, что здесь есть тема для разговора.

– Она есть, Катя.

Я морщусь, услышав русский. Каждый раз, когда мама говорит на русском, это в конечном итоге приводит к тому, что мы ссоримся.

– Ты должна согласиться.

Из моей груди вырывается нервный смешок. Я перевожу взгляд на идеально уложенные волосы миссис Рид. Почему она продолжает осветлять их?

Да, я пытаюсь отвлечь свой мозг от разрушительных выводов, и что?

– Я уже говорила тебе неоднократно: я ничего никому не должна. Я сделала все возможное, чтобы «Рид Хоспитал» избежала банкротства. Если ты нуждаешься в деньгах, мы что-нибудь придумаем…

– Ты согласишься, Катерина, – говорит она тоном, не терпящим возражений.

Мне требуется несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

– Нет, мама. Даже не думай об этом. Я не собираюсь продавать себя кому-либо. Разве тебе не противно обсуждать это?

– Не кому-либо. Кастилу Сноу. И после случившегося тебя захочет купить только он.

В гостиной повисает тишина. Я замираю от последних слов. Мне словно дали пощечину со всей силы.

Я инстинктивно впиваюсь ногтями в ладонь. Мое горло сжимается.

– Боже мой… Ты…

У меня не остается никакой энергии на продолжение этого отвратительного разговора. Встав из-за стола, я собираюсь уйти в свою комнату, но мама хватает меня за руку:

– Мы еще не закончили.

– Мы закончили, – отвечаю я сухо. В моих глазах собираются слезы, но я не позволяю им пролиться. – Мне плевать, каким образом ты губишь свою жизнь, но не смей трогать мою.

– Я заложила дом.

Я вздрагиваю:

– Что ты сделала?

Мама нервно проводит ладонью по лицу:

– После объявления о банкротстве у нас заблокируют все счета и отберут дом. Траст Мари также полностью израсходован. И помимо этого… у меня большие долги.

– Долги? Откуда, черт возьми, у тебя появились долги?

Анна Рид впервые не смотрит на меня прямо. На самом деле она избегает моего взгляда всеми возможными способами, словно ее защитные реакции вмиг треснули.

– Я вложилась туда, куда не следовало.

– Ты можешь говорить более сложными предложениями?

Она глубоко вздыхает, пока ее пальцы поглаживают мою ладонь.

– Уильям загнал меня в ловушку. В конце концов, самые обаятельные мужчины оказываются искусными манипуляторами. Я поверила в его ложь дважды, пока все… не рухнуло.

– Что это значит, мама?

– Это значит, что… – ее ясный голубой взгляд прожигает во мне дыру, – что я замешана в финансовых махинациях, которые вскроются, как только «Рид Хоспитал» отправится на проверку во время объявления банкротства. Меня могут арестовать, Катерина.

О господи, мама…

Я медленно оседаю на стул.

– Проверку могут провести в любой момент, – мой голос дрожит. – Не только в случае банкротства. К тому же мистер Ланкастер уже получил доступ ко всем счетам. Я говорю про нашего нового финансового директора.

– Я разговаривала с Кастилом…

– Что ты делала? – прерываю я ее.