Импровиз. Магия менестреля

Его новый противник оказался человеком среднего роста. Похожий на ясеневый лист клинок вошёл на три пальца ниже правой ключицы. Раненый охнул и скрючился, хватаясь за грудь. В мановение ока Жако поравнялся с ним, ударил каблуком под колено, открытой ладонью по уху и воткнул нож, взятый у первого сыщика, чуть выше запястья, между локтевой и лучевой костьми, пригвождая руку к земле. Как и ожидалось, из разжавшихся пальцев выпал стилет — четырёхгранный, длиной в две с половиной пяди. А убийца, не останавливаясь, пнул поверженного врага промеж ног и от души приложил кулаком в зубы — аж заныли собственные косточки.

Теперь немножко подождать, пока незадачливый преследователь распробует вкус собственной крови. Заодно успокоить дыхание и сердцебиение. Жако подобрал стилет, проверил кончиком пальца его остроту и бережно подцепил сходящим почти на шило концом клинка краешек века пленника.

— Ты же понимаешь, что полностью в моей власти?

— Да-а… — сиплым голосом прошептал тот, стараясь не шевелиться, не моргать и даже, по возможности, дышать через раз.

— Как тебя зовут?

— Ант.

— Что за имя?

— Антол полностью.

— А! Хорошее имя. Ты знаешь, кто я?

— Да…

— Кто?

— Коло Щёголь. Убийца.

— Неправильно говоришь. Не Коло, а Коло. Мать моя была родом из Тер-Вериза… Впрочем, тебя это не касается. А вот то, что я — убийца, очень даже касается. Лучший в Аркайле, заметь, убийца. И этого пран Гвен не учёл, отправляя по моему следу двух недоумков. — Нажим на стилет чуть усилился. — Ещё не решил, выколоть тебе глаз или пришить на месте. Знаешь, длина твоего клинка вполне позволяет проверить — есть у тебя в голове мозги или нет?

— Не надо, пожалуйста…

— Что не надо? Ткнуть в глаз или в мозги? Судя по всему, второе для тебя было бы предпочтительнее — до сих пор ты же без них обходился. Вопрос в другом… — Тонкое остриё проткнуло веко и кольнуло неудачного сыщика под бровь. Выступила капелька крови. — Как пран Гвен воспримет моё послание лучше? В виде твоего трупа? Или ты послужишь говорящим письмом? Одноглазым говорящим письмом.

— Н-нет, н-не надо. Не убивайте меня. — От ужаса сыщик начал заикаться. — Я н-не знаю н-никакого прана Гвена… Н-ну, то есть знаю… Н-но я не работаю, н-на него…

— Да? — удивился Коло. — Это резко меняет дело? На кого же ты работаешь, родное сердце? — Кончик стилета шевелился, легонько, почти незаметно скользя вдоль глазницы раненого. Веко натянулось, но пока что кожа выдерживала. — Говори мне. Только не вздумай врать.

— Я… Я работаю на… Только не говорите ему, умоляю…

— Есть кто-то, кого ты сейчас боишься больше, чем меня?

— Д-да… Это — Чёрный Джа.

Коло от неожиданности отшатнулся, освободив многострадальное веко. Его поверженный враг заскулил и попытался отползти. Но пригвождённая к земле рука держала его, словно якорь купеческое судно.

— Куда? — Наёмный убийца сграбастал Анта за грудки, несколько раз чиркнул стилетом по щеке. — Разговор не окончен. Ты у меня теперь петь соловьём будешь.

— Всё скажу, всё… Только не убивай.

— Тебя спасёт только правда. Святая и чистая, как дыхание младенца. Так что же поручил вам мой давнишний друг и соратник по Гильдии, Чёрный Джа?

— Я не знаю. Я прикрывал. Он был главный! — Сыщик кивнул на убитого напарника.

— Как удобно! Мой друг знал всё, но мой друг погиб. Ай-яй-яй… Как неловко вышло. — Остриё стилета упёрлось раненому в левую ключицу, легко, как пёрышко, прошло вдоль грудины и направилось в низ живота. — Кажется, я передумал насчёт глаза. Глаз — это весомый довод для начальника тайного сыска. А для убеждения старшины Гильдии Убийц — мелковато. Я вот что подумал. Если найдут прихвостня Чёрного Джа, у которого мошонка к земле прибита, то этот случай будут в городе долго вспоминать. А что народу в радость, то надолго запоминается… Но ты не волнуйся. Долго мучиться не придётся. Грязь в рану попадёт, отрезать причандалы тебе не успеют — раньше загнёшься. А если я тебе язык вырежу, то Чёрный Джа ещё раньше тебя приткнёт. Он же не будет знать, выдал ты его под пытками или нет. Хотя, глядя на тебя, даже последний лопух скажет — выдал.

— Но я же не выдал… — пролепетал раненый.

— Кто это будет знать, Ант? Я всё равно выясню то, что мне нужно.

— А если…

— Что «если»?

— Если я всё расскажу, ты меня отпустишь?

— Слышу речь не мальчика, но мужа. Ты, кстати, женат?

— Женат.

— И дети есть.

— Есть. Двое. Мальчик… Мальчики оба.

— Жаль твоих сыновей. Непутёвый им папаша достался.

— Я всё скажу. В обмен на жизнь.

— Ну, говори.

— Пообещай вначале.

— В твоём положении не торгуются. — Остриё стилета по-прежнему находилось между ног Анта. — Я же могу не только мошонку проткнуть. Кстати, если ткну в бедро. Вот сюда! — От лёгкого касания раненый передёрнулся, будто ему раскалённый шкворень приложили. — И ты вдобавок будешь истекать кровью. Будешь зажимать дырку свободной рукой, но без жгута всё равно ничего не выйдет. Только продлишь агонию.

— Нет, не надо, я всё скажу… — Зачастил раненый, прижавшись к земле. — Ты должен был убить монаха!

— Да.

— Если бы ты его убил, мы должны были тебя задержать и сдать городской страже.

— А получилось бы?