Импровиз. Магия менестреля

Где-то в глубине замка гулко громыхнул выстрел.

Неужели стражники решили сопротивляться?

Гвардия Аркайла всегда испытывала определённую долю презрения к страже. Собственно, они исполняли одни и те же обязанности — охраняли замок и всех, кто там обитал. Только в стражники мог попасть любой простолюдин, имеющий должную выучку и подчиняющийся жёсткой дисциплине, а гвардейцев набирали исключительно из дворян. Какой-нибудь небогатый пран мог оказаться среди стражников — сержантом или лейтенантом, но никогда выходец из черни не становился гвардейцем. Однако, пран Эйлия отдавал должное твёрдости духа и преданности стражи. Он даже не пытался поговорить с ей нынешним капитаном праном Огью альт Ремизом, который сменил погибшего Коэла альт Террила. Правда, это не помешало ему за пару сотен «лошадок» приобрести в розницу верность двоих из четвёрки лейтенантов. Благодаря их стараниям стражники, чьё вооружение состояло из протазанов, аркебуз и тесаков, должны были выйти в этот вечер без запасов огненного зелья. Но, как оказалось, кто-то не послушался распоряжений своих командиров.

Переглянувшись с Маризой, Эйлия зашагал дальше.

Два поворота, до покоев вдовствующей герцогини оставалось всего ничего, но тут дорогу им заступил пошатывающийся человек в жёлтой сюркотте с чёрным единорогом. На плече — лейтенантский бант. В правой руке он держал шпагу, а левой зажимал рану на боку. Сквозь пальцы сочилась алая кровь.

Капитан гвардии узнал его. Один из тех лейтенантов стражи, которые оказались неподкупными. Пран Бирт альт Сарен из Дома Жёлтого Медведя. Дом не богатый, но и не разорившийся, как Дом Багряной Розы, с западной границы герцогства. Жаль его. Честные дворяне всегда ценятся дороже золота.

Сообразив, кто перед ним, альт Сарен поднял шпагу в сексту.

Эйлия взялся за рукоять, но не успел обнажить клинок и на пол-ладони, как Ремен альт Стросс сделал выпад. Шпага вонзилась лейтенанту стражи в грудь, чуть-чуть пониже ключицы. Он рухнул навзничь, заскрёб шпорами по каменному полу и затих.

— Прошу, ваши светлости, — поклонился носатый, высвобождая оружие.

Альт Ставос скривился недовольно. Но делать нечего. Коль собрался в герцоги, пусть даже и в герцоги-консорты, надо привыкать, что тебя будут беречь как зеницу ока. О дуэлях, пожалуй, стоит забыть. А пран Эйлия любил позвенеть клинками. И этого развлечения Мариза пытается его лишить. Тут он понял, что не очень-то и хотел захватывать власть в Аркайле. Без короны спокойнее, живётся свободнее. Хочешь — фехтуешь, хочешь — стихи сочиняешь. Опять же, смазливые троюродные кузины и дальние племянницы… А теперь навалятся государственной важности дела, и прощайте, развлечения.

Вот так, хмурясь и кусая губы, он и вошёл в малый зал совета. Двери услужливо распахнули два гвардейца — они изначально несли караул здесь, так что и сменять никого не пришлось. Один из Дома Белого Пса, второй — Гранатовой Кошки. Имён их пран Эйлия не помнил. Слишком уж невысокого полёта птицы. Вдобавок, младшие сыновья.

Малый зал казался слишком тесным привыкшему к прогулкам в саду прану Эйлии. расшитые золотом чёрные портьеры. Богатая драпировка мебели. Шпалеры, которые в глубине души пран-поэт считал вредыми — только пыль накапливают. Посреди комнаты стоял столик, который ломился от яств. Вдовствующая герцогиня и её братья перекусывали. Холодная оленина, «косички» райхемского сыра, розовая ветчина, булочки с сушёным виноградом, какие-то маленькие пирожки, судочки с заливным из осетрины, малосольная форель тонкими ломтиками, первая клубника со сливками и много-много сладостей. Запивали всё это многообразие янтарно-жёлтым тягучим вином с побережья Вирулии и охлаждённым, если судить по запотевшему графину из тонкого стекла, узваром из сушёных яблок и груш.

Двое слуг, застывших за спинами альт Кайнов, разбежались по углам, увидев сжатые губы Маризы.

Барон Шэн замычал и попытался что-то сказать, выронил на дублет кусок непрожёванной ветчины и поперхнулся. Братец его Льюк с удвоенной силой задвигал челюстями и потянулся за кубком. Но всех опередила Леаха, воскликнувшая с набитым ртом:

— Да как ты смеешь врываться…

— Можем подождать окончания вашего ужина, дорогие родственнички, — бесцеремонно прервала её Мариза. — Но это ничего не изменит.

— Выйди вон! — Леаха побагровела и выпучила глаза.

— Может, попробуешь вытолкать меня взашей, дорогая матушка? — в голосе Маризы зазвенел металл.

— Сошлю! В башне сгною! — Леаху, казалось, сейчас хватит удар.

— Заткнись, дура! — наконец-то справился с едой Шэн.

А Льюк, стараясь выказывать презрительную холодность, осведомился:

— Я так понимаю, совершается государственный переворот?

— Именно так, любезный дядюшка! А ты как его себе представлял? Толпы на площади перед дворцом? Летящие в окна булыжники? Тонкая цепь стражников, которых сминает и топчет разъярённая чернь? А в это время вы уносите свои жирные задницы, куда глаза глядят…

— Фи, дорогая супруга, — поморщился Эйлия. — Что за слова? Всё же благородная прана из Высокого Дома…

Но жена не обратила на него ни малейшего внимания.