Импровиз. Магия менестреля

Ведь мог же он, знаменитый менестрель, пользующийся благосклонностью его светлости Лазаля, уладить дело миром с Ак-Нартами и уже на следующее утро просить руки Реналлы у её отца? Наверняка, тот согласился бы. Награды, полученной от герцога, вполне хватило бы на покупку небольшого домика, и даже не на окраине, а неподалеку от Соборной площади.

А что потом?

Имя Ланса альт Грегора звучало — как, впрочем, и его мелодии — далеко за пределами Аркайла, но заработки менестреля случайны и непредсказуемы, как погода на берегу Эр-Трагерского залива. Ланс и помыслить не мог, что по его вине самая прекрасная девушка в двенадцати державах может оказаться без средств к существованию. Опять же, разница в возрасте. Сколько ему ещё отмерил Вседержитель? Пятнадцать-двадцать лет, если не напорешься на чей-то клинок в подворотне, будь то честная дуэль или ограбление? С чем тогда она останется?

Таким образом, Ланс не мог не признать, что поступил правильно, начав безнадёжную борьбу с любовью, которая вспыхнула в его сердце. Ведь он думал не о своём счастье и своей радости, которые останутся навек для него недоступными, а о счастье и радости любимой девушки. Но следовало признать, что борьбу он проиграл. Мысли о Реналле преследовали его неустанно. Метались в голове, то разбегаясь по самым отдалённым закоулкам сознания, то свиваясь в клубок, при этом жалкие попытки выстроиться в тройные ряды неизменно проваливались с громким треском. Ну, прямо как миноги. Не потому ли Ланс так любил останавливаться и подолгу стоять у садка с этими рыбами?

В этот день, достаточно жаркий и солнечный по меркам северян, но напоминавший самую лютую зиму для ощущений айа-багаанца, менестрелю не дали насладиться одиночеством. Краем уха уловив лёгкие шаги, он повернул голову и увидел одну из дочерей Ак-Орра — принцессу Иреллу. Конечно же, полностью её следовало величать — её высочество Ак-Ирелла тер Шейл из Дома Белой Акулы, но Ланс предпочитал использовать в уме сокращённые наименования.

Следует пояснить, что с тремя принцессами Ланс альт Грегор познакомился в тот первый день, когда явился давать урок музыки его величеству Ак-Орру. Местом для занятий назначили зимний сад — просторный овальный зал, потолок которого состоял из застеклённых оконных рам. Не виражами! Прозрачным стеклом! Очень прозрачным! Очень большими кусками — полтора на полтора локтя! Как браккарцы умудрились так превзойти мастеров его родной державы? Трагерцев, считавших себя несравненными мастерами, когда речь заходила о клинках? Унсальцев, знавших толк в пушках и пушечном зелье? Хвастунов и задир вирулийцев, делавших самые тонкие ткани? Уму непостижимо.

Чуть позже ему объяснили, что в рамы вставлены по два стекла, в отличие от виражей. Именно прослойка воздуха между ними не позволяла морозу суровыми браккарскими зимами проникнуть внутрь зимнего сада. И снова удар по самолюбию. Ланс не считал себя болваном, но утеплял бы стены и потолок не воздухом, а соломой или пористым кирпичом из красной аркайлской глины. Но воздух? Воздух, три тысячи зелёных и пупырчатых болотных демонов!!! А к ним вдобавок мохнатая кикимора и три черноногие гыргалицы из унсальских лесов! Каким образом, будь они хоть учёные, хоть разученные, браккарцы догадались что воздух не пропускает холод?!

Пран Нор-Лисс взялся что-то объяснять, ссылаясь, что в пористом кирпиче важнее всего как раз не обожжённая глина и именно мелкие пузырьки воздуха, оставшиеся в ней при затвердевании. Но Ланс всё равно ничего не понял, после чего тощий старик добил его, поведав, что пол в зале, отведённом под зимний сад, просверлили, подвели трубу от горячего источника, которых немало в горах, окружавших Бракку. Потом в полу наделали бороздок… В гранитных плитах! Главный учёный Браккары утверждал, что мастера использовали для этой работы алмазные резцы, но разум Ланса уже отказывался воспринимать это «натуру» в каких бы то ни было ощущениях. Алмазы? Чтобы ковырять гранит? Можно подумать, нельзя их использовать более достойно… Ну, ладно, положим, прорезали. Так браккарцы пустили в канавки горячую воду из источника, и это дало им возможность круглый год выращивать в дубовых кадках самые разнообразные южные растения. Диковинные цветы и пальмы с Айа-Багаана, колючие лианы и фикусы с Голлоана, магнолии и кедры из Вирулии и ещё множество других, названий которых менестрель не знал и о существовании которых ранее не догадывался. У одной из стен журчал маленький фонтанчик, сложенный из неотёсанных камней. Он очень напоминал родник в горах. Только вода горячая. Ну, вполне возможно, для браккарцев ничего удивительного, хотя Ланс в походах привык, чтобы из родников била ледяная вода — такая, чтобы зубы ломило.

Среди кадок и длинных ящиков, расставленных, казалось бы, без какого бы то ни было порядка, оставались дорожки и одна центральная полянка. Там стояли резные скамейки со спинками и на подставках возвышались цимбалы и виола да гамба — в отличие от виолы да браччио во время игры её держали стоймя.