Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар

На следующее утро Федор забрался по пожарной лестнице на крышу. Приседая от дрожи в коленях и замирая от ужаса, надел перчатки. Облил из канистры кислотой куски плитки. Потом сжег рекламную листовку, тщательно вымазал обломки сажей со всех сторон и старательно протер их тряпкой. Потом смешал клей, вылил разъедающую глаза смесь на кусок дерева и сложил мозаику. Оставил на солнце – сохнуть. В ушах свистел ветер, руки тряслись, по спине бежали мурашки. Пять-шесть минут, обещала инструкция. Хвост пришлось сунуть за ворот футболки – ветер швырял его прямо в лицо. Но выхода не было. В любом другом месте могли остаться следы.

– Мы тогда только познакомились. – Лев сидел на кровати Федора. Вокруг них сгрудилась целая толпа. – Сидим у меня дома. Он посмотрел на нее и говорит: смотри, лосось. А я никакого лосося не вижу. Потом, говорит, бухта. Я гляжу: ну да, вроде действительно бухта. Я тогда и внимания не обратил. Даже когда он у меня эту штуку просить стал. Отдать-то, конечно, не могу – семейная реликвия. Распутин, – Лев почесал свои черные кудри, – наш дальний родственник. Говорят, что это осколок с его печки в Москве. Из его комнаты во дворце Романовых. Не знаю. Ну, легенда. Но с собой взял. Чтобы этот неадекват не волновался. И вот…

– Я тебе сто раз говорил: совпадение, – лениво подал голос неадекват и еще ниже натянул на нос капюшон мантии. Он лежал на втором этаже кровати, где обычно спал Лев. На происходящее, казалось, не обращал никакого внимания и вообще не отрывался от телефона.

Толпа внизу заволновалась. Федору дали семейную реликвию, осколок с печки Распутина, и попросили сказать, что он видит сейчас.

– Э-э-э, ну, там ерунда какая-то! Шатры… церковь… лестница…

– Какая лестница?

Федор бросил на компаньона панический взгляд.

– Ну? – по-русски спросил тот.

– Стремянка. Такая, складная.

– Лестница для ремонта, – перевел Лев.

Выяснилось, что у Эдиты впереди свадьба. В квартире ремонт.

– Совпадение, – хмыкнул его превосходительство.

– Почему ты так думаешь? – спросила снизу Эдита.

– Да потому! Я вижу русскую церковь. У нее наверху вроде луковицы… – Федор показал руками. – А ваша церковь другая!

– Это понятно. В твоем сознании церковь выглядит именно так, это привычный тебе образ, поэтому подсознание транслирует именно его, – подбодрила девушка. – Ты увидел церковь – это главное!

Федор быстро отдал реликвию компаньону и сказал, что в такие игры не играет. Он чужд всякой мистике.

Упрашивали его три дня. Больше всего старалась Эдита. Это было трудно. Она с тринадцати лет посещала психолога. Могла замучить кого угодно. Цитировала статьи из «Психолоджист». Напирала на умение принимать чужую точку зрения и не ограничивать свою жизнь тем, во что веришь. Узнавать новое. Говорить миру «да». Не отрицать то, что выглядит неочевидно. Она еще и верующей была. Но три дня Федор все-таки выдержал.

– Ну, порт, – нехотя цедил он, глядя на табличку для подруги Эдиты, Лиене. – Мачты. Корабли. Много людей. Ведь это ни о чем не говорит.

– О господи! – ахнула та. – О господи! Я ведь еду в Англию!

– При чем тут Англия? – Федору самому было интересно, как он выкрутится.

– Англия – морская страна, правда?

– Морская-то она морская, только это было сто лет назад. Корабли-то я вижу парусные!

– Все верно, твое подсознание показывает образ, который ты усвоил из фильмов.

– Все! – решительно заявил его превосходительство и строго помахал пальцем – перед ним уже сидело трое желающих. – Это был последний раз. Теперь только, – он сконфуженно заржал, – за деньги.

Бумажка в десять евро оказалась в его руке даже быстрее, чем он почувствовал: дадут. Отнекивался, по-настоящему краснел, пытался вернуть деньги. Следующая клиентка услышала от него про даму с прической и пуделем на поводке.

– Здесь точно нет связи с реальностью, – его превосходительство опять заржал. – Нет? Да? Ну что я говорил!

– У моей собаки в июле выставка, – пробормотала Фелисита и подняла на него карие глаза, в которых читался неподдельный восторг. – Неужели я все-таки буду участвовать в «Вестминстер Дог Шоу»! О боже! Значит, у нас получится! У нас получится!

И она бросилась этой сволочи на шею.

– Только не говори, что пудель, – наудачу попробовал Федор.

– Нет, – разочаровала Фелисита, – черный шпиц. Но ведь собака! И я точно так и бегу с Паффи по улице. Я как раз думала, что на выставке у нас будет фэмили лук! Это мы! Это мы!

Так Федор заработал еще десятку. Он предсказывал будущее до поздней ночи, и Лев, у которого в животе что-то дрожало от предчувствия неприятностей, в конце концов уснул под весь этот гам.

Наутро он переминался с ноги на ногу перед дверью туалета. Уже было решил плюнуть и справить нужду на заводе, но тут дверь открылась и вышел его превосходительство.

– Все, дорогой друг, – печально констатировал Лев. – Моему миру больше не стать прежним.

– Это каким прежним? – Федор ногой придержал дверь.

– Таким, в котором я зарабатываю как все. Не впаривая гражданам то, что им точно не нужно.

– Это как?

– Своей… своим… честно.