Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар

Федор перевернул страницу. Он имел смутное представление о фарсах и водевилях, которые шли сто лет назад в мюзик-холлах гигантского барнумовского цирка, морщился от слова «мелодрамы», но с большим интересом отнесся к живым русалкам, беседам с мумиями и «Моральному лекторию», где демонстрировались чудеса излечения от пьянства, сеансам медиумов и особенно фразе «Он делал деньги из всего».

Искусство делать деньги, как сказала мадам Ренар. Найти середину между любовью к деньгам и любовью к делу, которое их приносит. Задачка без условий. Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что.

Он отложил книгу. А ведь изобретатель отправил его с этим картавящим умником, чтобы Федор ему помог. Отец Льва сам не очень-то практичен. Плавание на историческом судне – всемирные боги, какой бред!

Язык, знакомства, связи – это, ясное дело, хорошо. Изобретатель хотел больше. Сделать так, чтобы они почувствовали вкус настоящей жизни. Ощутили тягу к приключениям. Поверили в то, что приключения возможны. Именно поэтому Федор ему поверил. Ну?!

Нужно сделать что-то невероятное! Невозможное! Потому что – Федор вдруг это ясно понял – большинство так и живет, не решив задачки. Просто отказывается собирать головоломку. Уныло, зато несложно. Просто себе живет. Вот почему большинство людей стараются ничего не чувствовать.

В тоске и унынии Федор изучал остальные книги из саквояжа, написанные уже самим Барнумом. Сын лавочника из Коннектикута писал о своем триумфе. О том, что наш мир – это мир дураков. Об искусстве делать на них деньги. Милое, наивное прошлое! Когда публика верила всему, как дитя. Старый добрый девятнадцатый век!

Федор лежал на кровати, надвинув на нос капюшон черной мантии, купленной на деньги Ренара. Поднял руку в перчатке с обрезанными пальцами, несколько раз сжал-разжал кулак. Пряжки уже не холодили запястья. С тех пор как остался без работы, перчатки он почти не снимал – просто нравилось. Синие очки из саквояжа мадам Ренар уступил Льву. Когда тот приходил с работы и принимал человеческий облик, оба выглядели как…

Их соседка по общежитию, китаянка Луноликая Лисяо, как-то в шутку сказала: как два фрика-экстрасенса. И сейчас, вспомнив это, Федор Летний почувствовал волнение.

Джейк зарылся лицом в засаленную подушку и накрылся в темноте с головой. Вкус крови все еще ощущался. Вдохнуть глубоко было больно – между ребрами, от правой до левой стороны, наливался сплошной фиолетовый синяк.

Сегодня вечером, перед сном ему «по-дружески» предложили станцевать под собственный аккомпанемент. Джейк, собравшийся было почитать купленный на вокзале Нью-Бедфорда «Санди Уорлд», отказался. Кангас держал палубного за волосы, а Крыса и Коварик били.

Искатель приключений смял в кулаке газету. Осторожно вытер ею разбитый нос. Новому, волнующему приключению знаменитого сыщика не суждено было быть прочитанным. Матросы китобойного судна не любят книгочеев.

«Много денег просто так? Мне? Ну, сэр, у вас и фантазия! Взял бы. Но честно платил бы за содержание этого состоятельного джентльмена в лечебнице для душевнобольных.

М. Р. М.»

«А я бы, наверное, нет.

Д. Э. С.»

«Что, не платил бы? Вот эгоист! Нет, сэр, так нечестно. Дармовая радость почти всегда приносит гадость. В смысле, я в нее не верю, слишком подозрительно. А вот, к примеру, предложи то же самое Крысе – Крыса возьмет не задумываясь и будет цвести, как майская роза. Такие всегда цветут. Нет на свете справедливости.

М. Р. М.»

«Справедливости нет? Бедное дитя! А если Сальной Тряпке?

Д. Э. С.»

«Тоже возьмет. Возьмет, пропьет, или проиграет, или даже купит дом, но тот сгорит во время пожара, рухнет во время землетрясения, утонет во время потопа – в общем, что-нибудь в этом роде. И наймется наш Тряпка снова на какое-нибудь судно коком и снова станет тиранить какого-нибудь юнгу, которому не повезло там оказаться.

М. Р. М.»

«Это ты почему так думаешь?

Д. Э. С.»

«Потому что я так думаю.

М. Р. М.»

«Ладно. Ну а Хэннен?

Д. Э. С.»