Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар

Это в романах все просто: непременно находится кто-нибудь, кто с удовольствием берет тебя с собой в путешествие, предоставляет комфортабельную каюту, и вы отправляетесь искать сокровища, пропавшего капитана или совершать кругосветное путешествие.

День за днем Джейк смолил, чистил, красил, получал по уху и по шее – потихоньку учился морскому делу. Сейчас даже то двухдневное путешествие по лесу, показавшееся когда-то таким долгим и тяжелым, представлялось веселой прогулкой, а магазины, рестораны и гостиница – и вовсе сном. О прежней жизни напоминал лишь бережно спрятанный на дне сундука мультископ. Пути назад не было. Как не было чистых носков.

«А скажите, сэр, – подсунул Джейк записку компаньону, – если бы вам дали много денег просто так – вы бы взяли?»

М. Р. Маллоу как раз обдумывал, что бы ответить и в чем подвох, когда в очередной раз получил от кока подносом. «Бам-м…» – поднос споткнулся о его лоб. «Гы-гы-гы!» – отозвался кубрик.

Дюк поднимался из кубрика на палубу, мрачно уставившись в ступеньки.

Лимерик, сочиненный М. Р. Маллоу по поводу бессовестного поведения кока и невозможности что-либо предпринять, а также отчаяния по этому же самому поводу:

Распевая про Салли-красотку,
Лупит юнгу наш кок сковородкой.
Мог бы он перестать,
Но тогда не хватать
Будет музыки старой селедке

.

Столовая, обеденный перерыв

От: Лева

Продавец в магазине трусов
В универ поступать не готов.
Он желает в кровати
Возлежать при наряде.

И вообще предводитель котов.

– Хрень, – Федор произнес это таким флегматично-привычным тоном, каким, должно быть, санитар в морге говорит «труп».

– Лимерик, – пробормотал Лев. – Английское. В смысле, ирландское. Это мы с отцом иногда так переписываемся.

Федор молча жевал яблоко над телефоном. Потом поднял глаза.

– Очень просто, – затараторил Лев. – Тут ровно пять строчек. В первых двух должно быть кто и откуда. В двух следующих – что происходит, а в пятой – чем кончилось. А вот финал…

Лицо у Федора было таким, что Лев понял всё без слов.

– Ладно. Давай так.

Он прохлопал лимерик в ладоши.

– Ритм чувствуешь?

Федор молчал.

– Жил в горах полоумный старик… – осторожно предложил Лев.

Молчание становилось тягостным. Потом Федор выдал:

Жил в горах полоумный старик,
До земли он носил воротник,
Ты-ды-ды, ты-ды-ды,
Ты-ды-ды, ты-ды-ды,
Что сказать, полоумный старик.

Лев открыл «Заметки», вбил туда начало стихотворения и приготовился исправлять «ты-ды-ды» на…

– Да ну, – отмахнулся Федор. – Лень.

Обед продолжался, Федор опять уткнулся в телефон. Лев, подождав ответа и не дожавшись больше ничего, сделал то же самое. Есть люди, которым нет смысла даже надеяться быть понятыми.

От: Теодор

Старик из села Виногробль
Как-то спьяну уселся в сугробль.
И оттуда стенал
Этот оригинал,
Что в сугробле ему неудобль.

Лев чуть не подскочил! Но взял себя в руки: до конца обеденного перерыва оставалось всего десять минут. Он даже не посмотрел на его превосходительство. Еще чего!

Федор уже уходил из столовой, как в кармане зажужжало.

От: Лева

Эскапист (невысокой моральности)
Под диваном бежал от реальности.
Там открыл он портал
И счастливо лежал,
Весь в сознанье своей уникальности.

От: Теодор

Эскапист невысокой моральности
Под диваном бежал от реальности.
Но не столько бежал,
Сколько тихо лежал —
Ради пущей функциональности.

Второго мая у изобретателя зазвонил телефон.

– Василий? Я получила от него перевод. И всё! Всё, понимаете? Он мне не отвечает!

Через двадцать минут Летняя смотрела в одну точку у них на кухне. Точкой был чайник. Чайник собирался кипеть.

– Уволили, – бодро произнес изобретатель, снимая щелкнувший чайник, заваривая чай и извлекая из чашек пакетики. – Уволили вашего, к бабке не ходи.

– Почему вы так думаете?

Хлопнула входная дверь, и на кухню влетела разрумянившаяся Березкина.

– Лето-то какое! – Но, увидев озадаченные лица, спросила, почти извиняясь: – Что-то случилось?