Инь-Ян. Китайское искусство любви

Последние нередко бывали плавучими дворцами, имевшими на борту собственные рестораны и бани; клиенты доставлялись с берега целой вспомогательной флотилией. Бывали и более скромные «цветочные лодки», вплоть до сампанов, занавешенных вдоль бортов парусом. К какой бы категории ни относились проститутки — к первой (цзиннюй) или к третьей (ецзи, «дикие птицы»), — все они назывались «небесными водяными лилиями». Независимо от своего положения и обеспеченности девушки принадлежали к почтенной профессии, которая обязывала их приветствовать своих клиентов предварительной церемонией угощения чаем, вежливым и грациозным представлением, и любые упоминания об оплате и деньгах были бы сочтены неучтивыми. При лунном свете, при виде множества судов, усыпанных цветами, обвитых лианами и украшенных фонариками, когда после раскаленного дня веет прохладный ветерок и течение слегка покачивает судно, «цветочные лодки» должны были представляться в высшей степени романтическими пристанищами для удовольствий Тучки и Дождика.

Если наложницы, куртизанки и проститутки стремились оказаться на верху социальной лестницы, то им приходилось заботиться о своей подготовке и в этом полагаться на «кормилицу» (цзяму, или «приемную мать»). Девицы в свою очередь именовались «приемными дочерьми», и поскольку принадлежность к данной профессии постыдной не считалась, отношения между «матушкой» и «дочерью» частенько становились не менее тесными, чем в семье. «Матушек» называли также жаргонным словечком «бандерша» (бао); обычно они были вышедшими в тираж Опавшими цветами, вложившими сбережения в своих подопечных.

Как проницательные предпринимательницы они были постоянно настороже, стремясь не упустить возможность продать своих «дочерей» любому поклоннику, увидевшему в одной из девиц будущую наложницу или жену. Выкуп девушки обошелся бы мужчине не только в сумму, вложенную бао в обучение дебютантки; ему пришлось бы возместить ее будущие доходы и, возможно, первоначальную стоимость, если девушка была куплена у отца. Б стенах публичного дома слово Мадам, подкрепленное «человеком с сильными руками» (бао бяо), было законом даже для клиентов. В более цивилизованных и утонченных заведениях был установлен строго соблюдавшийся ритуал, в котором собственно допуску в спальню предшествовали церемониальное чаепитие, музыкальное представление, процедуры обычного знакомства, а иногда и длительные ухаживания. Посещаемые лишь ради сексуальных удовольствий и следящие лишь за своевременностью оплаты публичные дома считались заведениями, приличествующими только грубым и необразованным мужланам; таких клиентов спроваживали к первой же освободившейся проститутке. В «зеленых павильонах», уже классом выше, бао не только управляла делом, вникая при этом в мельчайшие детали, но и направляла клиентов к девицам, которых она считала наиболее подходящими; этот аспект искусства «гармонизации» был важным условием успешного ведения дела.

Одной из причин того, что проститутка была принята в обществе и ее профессия не считалась позорной, была ее роль возлюбленной молодых китайцев-мужчин. Представления о важности сохранения девственности, бытовавшие у всех слоев общества, стоявших выше крестьян и ремесленников, а также суровые традиции, делавшие невозможным для молодых холостяков романтично ухаживать за девушками ввиду затворнического образа жизни последних, заставляли молодых людей направлять свои чувства на Опавшие цветы. Отец молодого человека, желающий сыну успехов в роли как любовника, так и мужа, нередко представлял его куртизанкам для курса обучения любви, щедро платя за как можно лучшее такого рода образование. Если куртизанка была выбрана верно и ей удавалось вдохновить романтическую сторону юношеских чувств, то молодой человек нередко получал истинное наслаждение от приближающих его к заветной цели ухаживаний — они сопровождались полным набором обещаний и отказов, надежд и отчаяний, в душе юноши соседствовали любовные стихи и мысли о самоубийстве. Когда же он бывал допущен к ней в спальню — может быть, через несколько недель ожидания, — этот невинный «весенний цыпленок» (дунцзе цзи) встречал свое сексуальное посвящение с тем же смятением чувств, с каким молодой человек прикасается к своей первой возлюбленной.

Сцена в публичном доме. Из ксилографа эпохи Мин «Фэн юэ чжэнци» («Любовные страсти»).

Старые китайские пословицы:

«Юноша, впервые входящий в Голубей Палаты, подобен сычуаньским псам, которые так редко видят солнце, что стоит ему засиять, лают от страха».

«Нервный любовник — что глупые быки из Цзянсу: восходит луна, а они дрожат, думая, что это уже солнце».