In medias res

Не здесь ли следует искать ответ на то, почему развитие мировой цивилизации – в целом – пошло не по восточному, а по западному пути? Восток дал тяготеющие к статичности общества с традиционной культурой. Само представление о времени было цикличным. Запад дал образец динамического общества и выработал – прежде всего, в учении христианства – представление о направленности развития, о векторном времени, ведущем к Концу Света. Не взглянуло ли христианство на мир, на мировой процесс более реалистично, уловив его подлинную трагедийную диалектику, угадав ту «трещину», в которую неминуемо должна устремиться «вода-жизнь»? И противопоставив этому спокойное смирение перед неизбежностью, а также – надежду на воздаяние в мире ином, горнем? Возможно, не случайно христианский рай лучше загробного мира древних религий (греков, евреев), мира, не сулящего ничего утешительного: за более тяжкую земную жизнь и небесное вознаграждение должно быть выше…

И что если весь процесс развития человечества и земной цивилизации – не что иное, как следствие разбега, разлива «воды-жизни» и «замерзания» ее в каких-то кристаллических формах? В самом деле, жизнь человеческих обществ кристаллизуется в культурах, в памятниках. Кстати сказать, воздвижение памятников отвлекало энергию людей, направляя ее в «неполезное» русло и замедляя тем самым ход прогресса. Вместо создания орудий покорения природы, вместо производства и усовершенствования оружия (запреты в Индии и Китае) люди строили пирамиды и храмы. Улитка, согласно японской пословице, не спешила к вершине горы. Человечество не спешило в пропасть. В этом было противодействие прогрессу, чреватому всемирной катастрофой.

* * *

Пирамиды – величайший образ древности. И восточную модель общества можно назвать пирамидальной. Дистанция между управляемыми и управителем в авторитарных государствах Востока очень велика. Китайский император по отношению к простому смертному, ко всем своим подданным недосягаемо высок. Всех – много, он – император – один. Поэтому веления, исходящие и нисходящие сверху, воспринимаются массой как явления природы: дождь, снег, град; как проявление божьей стихии. Со стихией же – не спорят, ее принимают как данность. И даже – как благодать.

Такая модель управления воспитывает в гражданах высокую степень общественного конформизма. Личность как бы сворачивается в себе, замыкается на себя, что – при соответствующем воспитании и желании – не лишает ее интенсивной духовной жизни. Однако – внешне нивелируется, превращается в пластилин, из которого можно лепить всё, что угодно владыке.

Вершина пирамиды и ее основание взаимно приспособлены друг к другу и обусловливают друг друга. Подданные убеждены, что погоду, которую посылает Бог, не выбирают. «Бог» же убежден на свой лад: любое его веление хорошо уже потому, что оно заставит подчиниться всех поголовно. Настоящей обратной связи здесь нет. Есть лишь взаимообусловленное сосуществование.

Подобные системы – весьма статичны. Иное – европейский вариант. Цехи, гильдии, городское самоуправление, выборность – институты, предполагающие активность личностей. Это – динамичная модель. И – с обратной связью.

Но и динамика, и статика – в природе вещей. Реки текут, а горы стоят…

* * *