In medias res

15 августа 1943

Дорогая моя Аничка!

Сегодня воскресенье, а я работаю, вот сижу за столом диспетчера, место коего я занимаю с 4 —VIII, хотя числюсь грузчиком. Вышло случайно, диспетчера перевели на другую работу, а мне по совместительству предложили. Легко и не так плохо. Вообще устала от халтуры, которая нас затягивает и не дает покоя. Больше всего мы ходим на разгрузку муки, а тут раз была на разгрузке яичек, клюквы и рыбы. Ходим в ночь, проработав день, и после ночи опять выходим в день. Поэтому я всё время хочу спать. Но желание поесть берет перевес над сном и усталостью. Когда это только кончится? Нам на работе дают редиску, довольно часто, по ½ кило. Раз давали морковь и турнепс. Вообще я испытываю большой недостаток в овощах, вот что значит нет своего огорода! По улицам Ленинграда всюду чудесные грядки, хожу и облизываюсь. Наш двор занял жакт, и нам жильцам – шиш. А иметь огород за городом – надо много сил и времени кататься туда. В общем, Анька, я понемногу становлюсь нормальной, вес мой 59 кило, (до войны – 74). Весь ужас, что полнеть начала с попы. Как я радовалась, когда у меня ее не было. Сейчас чаще бываю сыта, слава Богу. Но, все-таки не хватает жиров и сахара. Масло я сразу же уничтожаю, как получаю, так же и конфеты. К кашам я уже менее неравнодушна. Но на хлеб иногда трачу последние деньги – срываюсь. Я теперь понимаю людей с пороком и не берусь никого осуждать. Дома я бываю редко, а больше болтаюсь по гостям или на халтуру хожу. Дома у меня – настоящий свинарник, после смерти мамы ни разу не подметала пола, ты не представляешь себе, что это за котух у меня там. Полное безразличие ко всему, – я всё еще страшно страдаю по своей старушке, и руки не лежат убирать, а к тому же нет времени, с работы освобождаешься в 7 с половиной – 8, идешь в столовую и оттуда еле тащишься, и сразу валишься в кровать. Аносова еще не видела и не звонила, уж погоди, как-нибудь сделаю. А переходить туда работать не могу. Совсем глупая стала. Памяти никакой. По радио часто слышу вещи явно знакомые и любимые, но убей, – назвать не могу, забыла всё на свете. В кино хожу очень редко, в выходные – и то работаю. Тут, в воскресенье, прямо с халтуры, в муке, рваная, обеленная, выкупила 200 гр. конфет и пошла в кино смотреть «Шампанский вальс», но без удовольствия от кино, зато в восторге от конфет. А в театр – и думать нечего, не хожу совсем. Ободралась я жутко, нет моей Веры и некому сшить и перешить мне. За всё надо продуктами расплачиваться. Обувь тоже свалилась с ног, у меня только две пары валенных сапог, вот это меня и спасет – от холода, если доживу. А смерть возможна здесь каждую минуту. Большие обстрелы. Петр Ив., слава Богу, не заходил давно, а вот Сергей Дальний слишком внимателен: тут явился на службу, я еле успела спрятаться в комнату, как он в коридоре расскандалился. И дома всё поджидает возле и около. Я весьма равнодушна. Вот только сама не своя – к еде. Когда я читала твое письмо, у меня слюнки текли от твоего обеда: картошка, свекольник, земляника. Зато я совсем равнодушна к рыбе, к селедке. У меня сейчас лежит лещ копченый. Приходи, угощу. Дают нам также колбасу, американский фарш – чудная нежная колбаса. Вообще мы почти всё американское получаем. А селедка мне надоела, даже голодная, – а ее не хочу. Без хлеба ведь не будешь есть. А вот жиры меня сгубили, ем шпиг гольем, а масло подсолнечное или хлопковое – через горлышко, с хлебом. Сливочного не дают, а также и топленого нет. Бывает еще американский жир, как лярд свиной, но – без вкуса и запаха. Все-таки, я тебе скажу, наши продукты, безусловно, вкуснее и питательнее американских. С прошлого года не видела молока, изредка покупаю соевое, 20 р. литр. Аничка, я тоже сижу без денег. Иногда даже приходится продать немного хлеба… А шикарных дам здесь полно, хоть отбавляй, также много толстых и сытых, разодетых. Я с отвращением смотрю на них… Но ведь паразиты всегда и во всякое время везде есть. Лето прошло незаметно, ни разу не купалась и за городом не была. Мне кажется, жалеть вам нечего, – что вы не в Ленинграде; вы пользуетесь дарами природы, а мы живем в разбитом городе, и дальше – ни шагу, в нужде и работе. Конечно, придет конец нашим мучениям, я верю в нашу Красную армию, в наш русский народ – он непобедим. Аня, умоляю тебя, не забывай меня, пиши мне подробно о своей жизни и о мелочах даже, мне так приятно получать от тебя письма. Будто я встречаюсь с тобой или бываю у тебя в гостях, – как всегда, как раньше. Ясно представляю себе твою комнату и твои чисто вымытые стаканы, чай, закусочку и потом – нашу болтовню. Мне тоже не верится, что мы не встретимся, так не должно быть. Когда сильно хочешь, тогда сбывается. Ник. Ник. пишет редко, скупо, я не испытываю ничего от его писем и не отвечаю ему. Обнимаю тебя, милая моя.

Привет Юлочке и Милке.