Хор судей израилевых
: Праведный народ мюнстерский, изгони грех из среды твоей, помни, что возвещено было пророком: «…87….»Ян ван Лейден
:Голос за сценой
: Олоферн, военачальник ассирийский, пал не от руки юноши. Не герои и не великаны, наделенные телесной мощью, противостали ему. Но Юдифь, дочь Мерари, погубила его красотой своего лица. Она сняла свой вдовий убор, нарядилась в богатые одежды, чтобы для славы и торжества своих соплеменников-израильтян соблазнить Олоферна. Умастилась благовониями. Надела тюрбан. И красота её пленила душу Олоферна. И она отрубила ему голову его собственным мечом.Гертруда фон Утрехт
: Пути Господни неисповедимы, непостижны разумению человеческому. Господь волен в своих желаниях. В стенах крепости Ветулия стояла целая армия израильтян, однако же Он решил, что ассирийцы, осадившие город, будут побеждены слабой женщиной.Хилле Фейкен
: Душа моя пребывает в смятении.Гертруда фон Утрехт
: Отчего?Хилле Фейкен
: Оттого что я не знаю, Господу ли принадлежит тот голос, который звучит в ней неумолчно, приказывая мне спасти Мюнстер. Или же это демоны гордыни и самонадеянности обуяли её, влезли мне в душу, чтобы искушать меня.Гертруда фон Утрехт
: О чем ты? Говори ясней.Хилле Фейкен
: Если Господь пожелал, чтобы Олоферн, военачальник царя Навуходоносора, пал от руки Юдифи, вдовы Манассии, почему бы не пожелать Ему, чтобы девица Хилле Фейкен убила епископа Вальдека, полководца папы?Гертруда фон Утрехт
: Ты, верно, сошла с ума, девица Хилле Фейкен? Неужели ты думаешь, что сумеешь живой дойти до лагеря католиков? А если и дойдешь, неужто можешь вообразить, что поднимешь меч на епископа и убьешь его? Вспомни, какая участь постигла Яна Маттиса — он ведь тоже решил, что Господь воззвал к нему, а в итоге лишился головы.Хилле Фейкен
: Если Ротманн говорил нам сегодня о Юдифи и Олоферне, то лишь потому, что этого хотел Господь — хотел сегодня, а не вчера и не завтра. На Яне Маттисе Господь испытывал нашу твердость. Кто посмеет отрицать, что на мне не захочет он испытать её вновь?Гертруда фон Утрехт
: Но ты ещё совсем ребенок.Хилле Фейкен
: Давид был годами не старше меня, когда вышел на бой с Голиафом и победил его.Гертруда фон Утрехт
: Давид издали метнул камень из пращи, ты же не сможешь соблазнить епископа Вальдека, не приблизившись к нему. Ты будешь стоять перед ним нагая и безоружная, ибо нагота твоя есть орудие обольщения, но не орудие убийства.Хилле Фейкен
: Я задушу его.Гертруда фон Утрехт
: Этими вот тонкими ручками? Этими хрупкими пальчиками?Ян ван Лейден
: Если бы вы совершили какой-нибудь грех в глазах Господа, Он предал бы вас в руки врагов и поверг бы в прах перед ними. Однако народ Мюнстера, покорный воле Господа и моей власти, ничем не оскорбил Его, и потому Он защитил нас сегодня, а враги наши навсегда покрыли себя позором и бесславием.Ян Дузентсшуэр
: Ян ван Лейден, провозглашаю тебя воителем Господа.Книппердолинк
(Ротманн
: Берегись, Книппердолинк, как бы за такие слова не расстаться с жизнью и тебе.Ян ван Лейден
: О чем вы там шепчетесь?Ротманн
и Книппердолинк: О том, что нет средь нас всех человека, более достойного именоваться так, как назвал тебя Ян Дузентсшуэр.