In The Morning (ЛП)

Его лицо ничего не выражало, и он продолжал молчать. Гермиона изо всех сил старалась не дрожать, думая про себя, что глупо думать, что они захотят одного и того же.

Он, вероятно, не хотел дурачиться с девушкой, у которой нет никого опыта в сексе.

Она вспомнила их прошлые годы в Хогвартсе, то, как Панси Паркинсон ходила за ним по пятам, как потерявшийся щенок, и сестры Гринграсс часто видели, как он сбивался с толку. Даже гриффиндорские девчонки время от времени шептались о нем.

— У меня тоже нет такого опыта, — возразил он с раздражением, отрывая ее от этой мысли, — я делал это несколько раз, но я совсем не похож на парня-шлюху, каким меня представляли люди.

— Я никогда не говорила, что ты…

— Я не возражаю, если ты девственница, — продолжал он, не заботясь о том, что она должна была сказать, — я просто… Ты уверена, что хочешь сделать это со мной? Недостойным Пожирателем Смерти?

— Ты не такой уж и недостойный, Драко, — нахмурилась она. Даже когда они собирались заняться сексом, он оставался упрямым придурком, — а Пожирателю Смерти вряд ли придет в голову целоваться с грязнокровкой, как ты думаешь?

— Не называй себя так, — прошипел он.

— Тогда и ты не унижайся!

Теперь между ними установилось удушливое молчание, которое Гермиона глубоко ненавидела. Она пожалела, что колебалась раньше. Она предпочла бы, чтобы его губы и руки снова исследовали ее, чем этот неловкий взгляд вниз, в котором они оба были заперты.

В воздухе что-то изменилось, когда он подошел ближе, чтобы чувственно поцеловать ее, вдавливая язык в ее рот, словно проверяя, насколько она готова продолжать их маленький танец. Магия в ее венах подтолкнула ее вперед, заставляя схватиться за его светлые волосы и стонать ему прямо в губы.

— И ты хочешь сделать это здесь? — настороженно спросил он, когда они снова прервались, — ну, знаешь… Твоя священная библиотека в Хогвартсе?

— Да, — рассмеялась она, скорее от нервов, чем от чего-либо еще, — ты сам сказал, что есть более интересные вещи, которыми я могла бы заняться помимо чтения.

Он использовал свою палочку, чтобы снова осветить библиотеку большим количеством свечей, позволяя Гермионе ясно видеть его, а именно его растрепанные волосы, мятую рубашку и то очевидное напряжение в его штанах, на которое она изо всех сил старалась не смотреть слишком прямо.

Почувствовав его нерешительность, она собрала всю свою гриффиндорскую храбрость, чтобы начать расстегивать свою собственную форму и позволила юбке упасть к ее ногам, стоя теперь только в одних трусиках. Малфой проглотил комок в горле, протягивая руки, чтобы осторожно погладить нижнюю часть ее груди, посылая дрожь вниз по ее спине. Он осторожно потянулся за ее спину, чтобы полностью снять лифчик и поиграть с ее сосками.

Его глаза были прикованы к ее обнаженной фигуре, и она пожалела, что он вообще осветил комнату, беспокоясь, что он будет разочарован всеми шрамами и отметинами, которые испортили ее кожу.

— Ты прекрасна, — заверил он ее тихим шепотом, наклонившись, чтобы поцеловать в губы, гораздо более целомудренно, чем в те разы, что они разделили несколько мгновений назад, — черт возьми, ты еще красивее, чем я представлял.

Она захныкала и застонала от его слов. Она хотела сказать ему, как он красив, и действительно, этот человек вырос довольно прилично. Но ее разум был слишком сосредоточен на том, как его руки обжигали ее кожу, чтобы сформировать надлежащий ответ.

Он поднял ее на руки, заставив ее ахнуть от удивления, когда он плюхнул ее на деревянный стол-который был неожиданно мягким (вероятно, из-за амортизирующего заклинания, которое она даже не заметила, как Малфой использовал). Книги, которые она раньше пыталась защитить от его крови, теперь были разбросаны по полу, и она с ужасом поняла, что ей все равно.

— Скажи мне, если это слишком много, ладно? — его руки теперь лежали на ее бедрах, мягко раздвигая их.

— Драко, — всхлипнула она, чувствуя, как он отодвигает ее трусики в сторону, дразня ее вход пальцами. Она чувствовала, какие они мозолистые и грубые, вероятно, из-за всех драк и штопки, которые ей приходилось делать в течение многих месяцев. Но это только усиливало ощущение, — черт. Это очень приятно…

— Ты уже такая влажная для меня, — его губы скривились в ухмылке. Он выглядел так, словно хотел поглотить ее, и внезапная мысль о том, что его рот окажется там, заставила ее внутренние мышцы затрепетать от такой перспективы.

Малфой наклонился, сначала поцеловав ее в ложбинку, облизывая и покусывая соски, пока они полностью не покрылись мурашками. Только тогда он медленно спустился к ее пупку, нежно целуя ее, пока, наконец, не добрался до желанного и полностью не сорвал трусики.