Иная кровь

Можно было и не спрашивать. Заросли брусничника по обе стороны тропы заволновались, и лес выпустил из себя солдат Корпуса. Черные комбинезоны двигались плавно, уверенно, почти грациозно. Они все выходили и выходили, словно где-то в чаще леса располагалась чудесная машинка по их умножению. Кай поднял руки и сложил их за головой, повторив жест грандира. Однако при этом сделал неосторожный шаг в сторону, за что получил прикладом риппа в челюсть. Наблюдать дальше пришлось с земли, куда его оперативно положили. Скула и часть верхней губы онемела, а вкус крови подсказал, что ему разбили лицо — за просто так. Гнев вскипел быстрее, чем кровь, которую он сплюнул в траву, успела впитаться в землю. Но глядя, как Райзор смиренно склоняет голову и складывает руки на затылке, Кай заставил себя успокоиться. Противник был не по зубам даже искателю, что было говорить о нем?

Пока их обыскивали, выстроив в линию вдоль брусничника, никто не проронил ни слова. Все стало ясно, когда Валентина вытолкнули из их ряда в сторону. Каю показалось, что он даже узнал тех двух солдат, которые сторожили грандира в пещере. Плохо, что в лесу он ни разу не подумал о погоне. Может, и гномы тоже выбрались из пещер и сейчас рыщут где-то рядом с кирками наготове? Как же можно было так бессовестно опьянеть от свободы?

— Мы их взяли, — протрещал в рацию один из солдат. — Тут у Святого компания собралась. Четыре человека, вернее три с половиной. С ним девчонка какая-то без ног.

— Святого на корабль, от остальных избавьтесь, — протрещали в ответ. — Действуем по протоколу.

«Сейчас нас убьют», — подумал Кай, удивляясь своему равнодушию. Скосив глаза, он посмотрел на грандира. Тот был похож на бродягу, бездомного, но никак не на святого. Низко опустив голову, Валентин не обращал никакого внимания на солдат. Он сосредоточенно шептал, и Кай готов был поклясться, что слышал имя Калюсты. Грандир звал бога на помощь — отчаянно и даже как-то со злобой.

Кай еще раз сплюнул кровь и решил грандиру помочь. В конце концов, Бог выручал его много раз, и возможно, их двойная молитва достигнет божественных ушей вовремя.

— О Калюста, приди и спаси нас, — прошептал он и заткнулся, уставившись на дуло риппа, которое воткнулось ему в рот. Неприятно, но солдаты решили начать с него. Наверное, Кай молился неправильно, а Валентин неискренне, раз Бог от них отвернулся.

Кай ошибся — Калюста пришел. Или Хищида, или самодел — разбираться в терминологии было некогда. Мир взорвался, начиная с земли под ногами. Их с солдатом подбросило почти одновременно и, к счастью, в разные стороны.

Кай пролетел гораздо дальше, чем рассчитывал. Под ним мелькнул куст брусничника, вырванные кочки сухой травы с пробивающимися зелеными ростками и трещина на том месте, где он недавно стоял. Из трещины толчками вырывались знакомые разноцветные сгустки с мерцающими звездами. В них почти не было голубых вкраплений, и Кай почему-то вспомнил слова Райзора о том, что в лесном самоделе обычно мало ликвора. Надо же, сколько можно вспомнить ненужной информации, когда прощаешься с жизнью.

Между тем, это был именно он — Калюста. Весело мерцающая жижа хищно обволакивала черные скафандры, не пропуская ни одного солдата. Что стало с друзьями по несчастью, Кай заметить не успел. На опушке в считанные мгновения разлилось болото самодела, который появился из земли также быстро и неожиданно, как тогда в заброшенном забое шахты Тиля Голубоглазого. Кто-то из солдат погрузился в болото сразу по шею и уже не двигался, другие отчаянно барахтались, пытаясь освободить ноги, намертво увязшие в волшебной массе.

Потом Кай упал, и на какое-то время звук выключился. Вокруг него сыпались ветки, кочки, земля и брызги самодела, а он пытался подняться из грязевой лужи, которой должен был быть благодарен за несломанные руки и ноги. Когда ему удалось встать на четвереньки, мир содрогнулся снова, и гостеприимная лужа приняла его второй раз. Купания не получилось — лужа фонтаном взметнулась вверх, а за ней, словно хищник, преследующий жертву, вырвался самодел и устремился к весеннему небу. Он бил из земли с такой силой, что с легкостью сломал толстую ветку кедра, оказавшуюся на пути.