Иная. Песнь Хаоса

– Нет. Я не оставлю его, – совершенно спокойно ответила Котя, вскидывая голову.

– Но ты человек.

– Да. А он оборотень. Но это не имеет значения.

– Я же говорила! Я же говорила! – визжала бабка Ауда, скача привидением над разоблаченным пришельцем Хаоса.

Вен Аур сидел на снегу и даже не пытался никуда бежать. Он едва не плакал от обиды, стирая пепел с головы. Когда тот иссяк, вернулось обычное обличье. Он ничем не отличался от всех этих жестоких людей вокруг. Нет, отличался: он был в сто раз лучше их! Он умел понимать, сострадать, принимать всех в своем разнообразии. А они… Да что они! Глупые и недалекие, не верящие в сказания о других мирах.

– Казните его на месте, светлый князь! – подначивал Вхаро, злобно улыбаясь. Его сальный взгляд лип к Коте, как болотная жижа.

– Светлый князь! Этот Вхаро не торговый гость, он главарь разбойников! – воскликнула Котя, надеясь хотя бы в чем-то восстановить справедливость.

Да, они скрывали правду, но эти два «честных свидетеля» совершили куда больше зла, чем тихий оборотень с женой.

– Лживая баба! Честного торгового гостя разбойником называть, – еще смел возмущаться лиходей, гремя своей золотой цепью.

– Он оборотень! Тоже оборотень! Киньте в него пеплом из медвежьей шкуры.

Котя вырвалась из цепких пальцев пораженного происходящим гридя и выхватила пепел медвежьей шкуры из ларца. Она бесстрашно подскочила к князю, и кинула прямо в лицо Вхаро порошок. Хлопья пепла покрыли его черные волосы, вернули прежнюю неопрятность, но бывший разбойник лишь громогласно рассмеялся и смачно чихнул:

– Ведьма! Ну что? «Доказала»? Хе-хе. Князь, отдадите ее мне?

«Вхаро. Как же так? – терялась в догадках Котя, но вспомнила: – Да ведь он не может больше превращаться в создание Хаоса! Потому и заперт в нашем мире. Потому у нас с Веном нет доказательств».

– Нет. До суда никого не трогать, – осадил его Дождьзов.

Князь с тоской и грустью смотрел на Вен Аура. Наверное, с такой же щемящей тоской он прощался с Желей. Тогда ради заключения союза с Эромом, теперь – ради старинных законов. До последнего он надеялся, что свидетели лгут. Но вина безвинного подтвердилась настолько очевидно и при таком количестве свидетелей, что Дождьзов не имел права помочь. Иначе его самого свергли бы.

«Всё для княжества, светлый правитель наш? Всё для народа?» – со злостью подумала Котя, но внезапно осознала, что в ней не осталось ненависти к князю. Пожалуй, презрение и даже отголосок сожаления. В сущности, он оказался слабым и нерешительным.

– Я еще в прядильне говорила девицам, что недобрый этот кузнец, который князя спас. Это он так всех заморочить пытался, – ухмылялась Ауда, когда Котю и Вен Аура связанными вели по улицам в темницу.

Схватили и дядьку Краша, и матушку, и даже малыша с блаженной девочкой. Их, как и Котю, предварительно посыпали пеплом, да ничего не обнаружилось. До суда порешили заточить всех, кто жил под одной крышей с оборотнем.

«В прядильне», – подумала Котя мимоходом. Значит, сперва бабка Ауда заняла место бабки Юрены среди новых мастериц, а там довела слухи до княгини. И дальше уж и Дождьзов узнал. Княгине, видать, с самой битвы претило, что восхваляли какого-то безродного кузнеца, а не воинство ее светлого батюшки-князя. Потом, наверное, как-то вклинился и Вхаро. Возможно, они действовали с Аудой заодно, возможно, случайно встретились.

«Так, небось, все уцелевшее добро Однорукого и Игора прибрал к рукам лиходей», – подумала Котя, сиротливо прижимаясь к плечу Вен Аура. Их втолкнули в темный подвал, который именовался темницей. Вокруг царила сырость, ноги пробирало до костей холодом. Пальцы уже онемели, дыхание вырывалось белым паром. Теплую одежду старались отдать малышу, но он все равно отчаянно плакал, словно обличая всю несправедливость мира.

– Котя, он правда оборотень из Хаоса? – ужасалась мать.

Они вместе с дядькой Крашем отползли в дальний угол и жались к стене, словно боясь, что их растерзает злобный хищник.

– Да! Оборотень! Ну и что же? Сколько месяцев вы жили с ним под одной крышей? Одну еду ели! И что? – возмутилась Котя, еще находя в себе силы злиться. – Сделал он вам что-то дурное?

– Так-то оно так, но… – выдохнула измученно матушка, а потом залилась слезами: – Всегда-то ты несчастья притягиваешь.

Котя сглотнула ком и спрятала лицо на груди мужа, немо умоляя его держаться. Но Вен Аур смотрел прямо перед собой.

– Они… разрушили нашу жизнь, – убито выдохнул он. – Всё, что мы создали.

– Ничего! Ничего! Мы по-прежнему вместе! – воскликнула Котя.

Вен Аур обнял ее и закрыл глаза, словно больше никого и не осталось в их крошечном мире. Только двое и темнота.

17. Превращения и осколки

Наступало утро, немое, угрюмое. В этот раз Праздник Весны вновь знаменовался показом оборотня, да не кудесники прибыли, а дружина провожала на суд заключенных. На площадь их везли в клетке. Котя впервые поняла, вкусила всем существом, что испытал Огневик за время своего заточения.

– Смотрите, люди, смотрите! Создание Хаоса во плоти! – кричала толпа.