Иная судьба. Книга III

А главное — сказал, что они с Анри ещё встретятся. Хоть и не сразу, лет через несколько.

И ещё сказал: надейся. Три добродетели христианских помянул: веру, любовь и надежду эту самую. Такие люди, как Бенедикт Эстрейский, словами не бросаются.

А потому — шагнула она в открытую зеркальцем портальную арку со спокойной душой, без страха и сомнений. Оставляя за спиной колебания, тягомотину рутинной жизни, жажду приключений, тоску и разочарование — и унося с собой лишь три добродетели, что не в тягость, а, в общем-то, напротив, в облегчение.

…Открытие портала сопровождалось настолько яркой вспышкой, что ей пришлось шагнуть в проём вслепую, торопливо, боясь, что проход недолговечен. Полуослепшая, она перенесла через угадываемый каким-то чутьём порог вторую ногу и прошла несколько шагов. Но едва пятна в глазах поубавились и на смену им начали прорисовываться контуры чего-то массивного — за спиной полыхнуло вторично. Пришлось зажмуриться.

— Вот черти зелёные! — в сердцах воскликнул девчачий голос где-то за спиной и… снизу? Аннет, приоткрыв глаза, так и завертелась на месте, пытаясь сориентироваться. — Да что ж вас так и норовит не по-людски сюда заявиться! Дамочка! Тебе говорю! Cтой, чудная, не крутись, а то загремишь с лестницы, костей потом не соберёшь!

Аннет замерла, и, наконец, сообразив, что к чему, прикрыла глаза ладонью, чтобы побыстрее привыкли к темноте. Всё ясно. В Эстре сейчас ночь, тут тоже, а ослепило её знатно, не хуже, чем если перед глазами порох для шутихи случайно бабахнет…

— Явилась на мою голову, — проворчал тот же голос. — А ну, покажь, что у тебя там? С чем ты сюда перенеслась?

Аннет выразительно повертела в руке портальное зеркальце, ставшее вдруг на ощупь ледяным. Заодно проморгалась. Впереди была пустота… Ах, нет. Просто почти у ног пол обрывался, и виднелись первые ступени вниз. Она обернулась — на всякий случай, мало ли кто там может оказаться… За спиной обнаружились массивные стеллажи, заставленные книгами в потрёпанных переплётах, дверной проём, ещё один стеллаж. Потолок с мощными балками угадывался, хоть и в темноте, но рядом, низко. Судя по всему, её занесло в мансарду или антресоль, вроде тех, что во флигелях для прислуги в Гайярде… Узкая лестница с вытертыми посредине ступенями начиналась буквально в полушаге, а у самого её основания, воинственно уперев руки в боки, какая-то белобрысая малявка зыркала на непрошенную гостью.

— У-у, взялась тут на мою голову, да ещё с этой цацкой… Ты, что ли, и есть та самая сучка Диана?

— А ты, что ли, и есть старая карга-отравительница? — тотчас нашлась Аннет, сообразив, за кого её приняли.

— Я не карга! — возмутилось юное создание. — И бабка моя сроду каргой не была, а уж отравительницей и подавно! Сами упьются микстурой, меры не зная, а потом всё на честную ведьму сваливают. Извинись сейчас же!

— Ну и ты извинись. — Бывшая трактирщица не намеревалась давать спуску какому-то там недоразумению. — Никакая я тебе не Диана, и уж тем более не сучка.

Белобрысое создание неожиданно хмыкнуло.

— Что не Диана — теперь вижу. Таких, как она, тут немало к бабке хаживало, брезгливых, аж тошнит. Всё носы платочком затыкали, делали вид, что вонь тут у нас несусветная…

Аннет невольно принюхалась. В воздухе сладко-горчаще пахло травами — их пучками были щедро завешены продольные перегородки в шкафах, стенные просветы, дверной косяк, что-то свешивалось и с потолка… Тянуло ветхостью — запахом, свойственным домам-долгожителям; да ещё тем самым специфичным душком старости, который долго не выветривается, когда одряхлевший владелец умирает, но вещи, скарб всё ещё тут, доживают за хозяина. Но какой-то особой вони, возможно, присущей зельеварению и ядотворению, не ощущалось. Хоть тресни.

Аннет пожала плечами.

— Вот я и говорю, — совсем уже нормальным голосом продолжила девчушка, поправляя громадные круглые очки, то и дело сваливающиеся с хорошенького носика. — Не сучка. Прости уж, чего уж там. Обозналась. К бабке редко кто из нормальных людей заходил. Да ты давай, спускайся, что ли, нам, как ни крути, говорить-разговаривать теперь нужно.

— И ты… извини, — медленно сказала Аннет.

Начинать знакомство со скандала не хотелось, но и безнаказанно, да ещё незаслуженно быть оскорблённой — тоже. Однако хорошо, что всё обернулось недоразумением. Выяснили — и ладно, давайте дальше жить дружно.

Тем более, на ночь глядя. Где-то ей надо перекантоваться, в незнакомом-то месте, а уж с утра — думать, в какую сторону идти к новой жизни.

— Тебя как зовут-то, не-ведьма?