Иная судьба. Книга III

И вскоре Аннет заполучила миску чечевичной похлёбки, хоть и пустой, на воде, но зато согретой над очагом. И четверть подчерствевшей краюхи серого хлеба, показавшегося необыкновенно вкусным. Бывшая возлюбленная короля, чувствуя всё разгорающийся голод, не чинясь, отламывала жёсткие куски и макала в похлёбку, размягчить, и отмечала взглядом почерневшую вязь на черенке ложки, как и старинную солонку с чьим-то, почти затёртым от чистки, гербом, в которой-то соли была щепотка, видать, дорогая соль-то… Странно. В ведьминском доме — и серебро с солью… А ещё — Сабрина, сидящая напротив, вдруг глянула ей за спину, сделала большие глаза и что-то зашипела сквозь зубы, и дёрнула рукой, будто отгоняя.

Аннет едва не поперхнулась горбушкой.

На соседний стул вспрыгнули две крысы. Нет, крыс был один! Но двухголовый. Белый. Небольшой, с котёнка величиной, гладкий, хорошенький, красноглазый… Нет, правда, хорошенький. Ведьмочка застонала от досады, видать, ожидая визга и крику, но её гостья, ничуть не испугавшись, обмакнула в похлёбку очередной кус хлеба, разломила на две половинки и протянула белому чудику.

То ли она была ещё малость заторможена после бурного дня, то ли насмотрелась на крыс ещё в трюмах отцовского корабля. Зрелище, от которого у настоящей Дианы случилась бы истерика, её не напугало. По сравнению с голохвостыми и клыкастыми омерзительными созданиями, жирующими среди бочонков солонины и мешков с сухарями, этот двухголовый и двуххвостый смотрелся ангелочком.

Головы принюхались, уморительно подёргали розовыми усатыми носами, ловко выхватили угощение. И стали торопливо жрать, поглядывая друг на друга с опаской.

…Это был крыс Янус, единственный друг ведьмочки-сироты. Пока что не фамильяр, нет, но мог вполне им стать. Если Сабрина сможет-таки освоить бабкину силу…

Та же Сабрина потом, увы, её и сдала. Доложилась местной страже. Но честно предупредила, что иначе — никак. А что делать, пересечение магического барьера, хоть и косвенное, хоть и посредством портала, не могло быть не замечено где-то там, на охранном посту, куда стекались сигналы со всего защитного контура, проложенного по периметру городских стен. Как пояснила ведьмочка, отводя глаза, уже наверняка по всему Некрополису улицы прочёсываются патрулями в поисках чужака. И, неровен час, стукнут к ней в дом и обнаружат неклеймёную чужую…

Заметив недоумевающий взгляд гостьи, вздохнула, и, покраснев, ослабила шнуровку на лифе. Прямо меж острых грудок был пропечатан знак — три кольца, одно в другом.

— И такой на всех, кто живёт к Некрополисе, — пояснила, стыдясь и поспешно запахиваясь. — А у Самого другой, главный, который с нас силу тянет. Но ты не бойся, тебе такой не поставят, пока сама не решишь остаться. Зеркальце, главное, не потеряй, оно — знак, что ты здесь с разрешения.

— С чьего разрешения? — спросила ошарашенная Аннет. Они что же, людей здесь как скот клеймят, сволочи? В рабстве держат?

— С разрешения Самого. Такие портальные штучки только в его Службе делают. Говорят, они наперечёт, все записаны, кому какую отдали. Но только всё равно боятся, как бы во враждебные руки не попали, чтобы шпионы сюда не забрели, поэтому всех чужих отлавливают и проверяют. Прости. Если бы ты нормальное желание загадала — волшебство какое, или зелье, я бы колданула — и отправила бы тебя назад, на то же место, откуда пришла. Не хочешь? Тогда… Ладно, сейчас не пойду никуда, спи до утра. А потом всё одно придётся страже доложиться, порядок такой. Ты вообще здесь зачем? Ищешь кого или убегаешь?

— Убегаю.

— А-а… Тогда тебя просто поспрошают — имя там, то, сё… и предложат остаться. Тут всех беглых принимают, даже всякую шваль. Ой, прости, я не о тебе, а так… И всех стараются к делу пристроить, потому что живых мало, всё больше умертвия, а Сам и его люди — тоже живые, на них надо кому-то работать. Вот нас и используют, всякого по умениям. — Сабрина вздохнула как-то очень по-взрослому. — Бабку вот заставляли с заказами из большого мира работать, да чтоб по мелочи не разменивалась, чтоб непременно что-нибудь скверное и дорогое творила. Ей из оплаты — серебрушка, а в казну — золотой. Да ещё магию оттянут, что сверх установленного предела… Попробуй эту прорву прокорми. Меня пока не трогают, месяц дали, чтобы силу приняла, а дальше — надо работать. Или… — погрустнела. — Тоже работать, но совсем в другом месте… Фиг им. Я уже почти все бабкины книги нашла про зелья, читаю да варю потихоньку, Янус вон пытается помогать…

…Она постелила Аннет, ошалевшую от новых, вывалившихся на её голову, сведений, на маленьком чердаке, сухом и тёплом, и совсем без сквозняков. Магией были заделаны все щели. Ведьмочка сама тут спала много лет, до бабкиной смерти, и уж как могла, так и латала крышу, так что и в зной, и в зимнюю стужу тут можно было жить… пусть не в уюте, но хотя бы без риска промёрзнуть, свариться от жары или вымокнуть насквозь от первого же ливня.

Аннет тогда не удержалась, выглянула в круглое окошко.