Индейцы озера Титикака

Последние метры подъема, и с напряжением вступаю на вершину. Только что миновал полдень, и ветер дует здесь с запада, от Тикины. Тут, наверху, он очень сильный, почти вихрь. Впереди вижу лишь какую-то башенку из свободно сложенных камней. В ней нет ничего старинного, это просто часть кальварии распространенного типа. Оглядываюсь вокруг и лишь теперь замечаю, что нахожусь на площадке почти правильной круглой формы, обрамленной остатками стены из необработанных камней. Посредине две ямы, возможно провалившиеся могилы, возможно ямы для сбора дождевой воды. Возле самой крепостной стены остатки двух домиков четырехугольной формы. С противоположной стороны другие домики, один неправильной формы, два четырехугольных и четвертый круглый. На противоположной стороне башенки есть воротца из камней, через которые можно, вероятно, проникнуть на более низкую площадку или во двор.

Проходим воротца и оказываемся на продолговатой площадке, также окруженной остатком крепостной стены. По левую сторону, близко от ворот, стена странным образом меняет направление и превращается в своего рода бастион для охраны ворот. На этой стороне крепостная стена скоро исчезает, образуя на конце дугообразный фасад, а по другую сторону она тянется обратно точно по прямой. Там, где она снова приближается к круговой части, между ними остается неширокое пространство, вероятно главный вход в городище. По всей длине этой прямой стены я нашел остатки домиков, тесно, один возле другого, расположенных, как более крупных, так и менее крупных, каждый с собственным входом. Последний домик у входа в городище выполнял, вероятно, функции какого-то заграждения, подобного воротам.

Что же мы, собственно, открыли? Поскольку под вершиной позднее мы нашли еще целый ряд остатков домиков разной величины, можно говорить о поселении, которое здесь возникло под охраной укрепления на вершине горы. К городищу вела достаточно удобная дорога, поднимающаяся серпантином вверх на вершину. Возле этой дороги возникло селение, рассредоточенное, правда, соответственно полям и их положению. Проблема защиты была решена весьма изобретательно и в духе тогдашнего разделения общества. Господин или начальник обитал в возвышенной круговой части, где он селился со своей семьей и ближайшими родственниками. Его дружина и прислуга жили в более низкой протяженной части укрепления. Вход в городище охранялся стеной последнего домика; в случае опасности сравнительно узкий вход можно было забаррикадировать и таким образом крепость запереть, а кроме того, можно было еще обстреливать атакующего неприятеля из пращей и луков со стен кругового укрепления.

Каков возраст этого укрепления? Кое-что об этом говорит сам тип кладки. Вся постройка и домики, кроме городища, сложены из природного необработанного камня. Крепость доинковского происхождения. Употребление больших каменных блоков в кладке указывало как будто на культуру тиуанакскую. Провести дальнейшее уточнение помогла найденная керамика. Древние американские культуры изобиловали керамикой, а поскольку на вершине скалистого холма с бедной растительностью не могло образоваться больших наслоений почвы и растительных остатков, мы нашли здесь прямо на поверхности множество керамических черепков и обломков. После внимательного осмотра и классификации этих кусков я пришел к выводу, что городище моложе тиуанакского периода, так как между собранными кусками не было ни одного, который походил бы на удивительную керамику со стилизованными головами кондоров и пум, найденную также на поверхности в деревне Сурики. Зато мы нашли достаточно обломков сравнительно грубой толстой керамики, слабо обожженной, с черным центром, шероховатой поверхностью, с сильно искрящимися острыми краями. На некоторых осколках видны остатки простого черного орнамента. Итак, можно, допустив немножко фантазии, отнести городище к эпохе перед расцветом культуры инков, то есть до периода между 1000–1200 годами нашей эры.

* * *

Открытие этого древнего поселения побудило меня усилить поиски и исследования. Ближе всего к острову Сурики несравненно меньший островок Интя, находящийся на расстоянии примерно полутора километров в юго-восточном направлении. Когда мы на этот островок смотрели с высот Сурики, он представлялся необычайно пустым и неуютным. Единственным свидетелем жизни на острове казался развалившийся домик, расположенный внизу у воды; бывший владелец асьенды Сурики будто бы жег здесь известь в двух печах. В остальном не было видно, чтобы остров был возделан, тем более заселен.

Несмотря на все эти малообнадеживающие признаки, я переправился на островок. Обнаружилось, что другая его сторона выглядит намного приветливей и уютней по сравнению с обращенной к Сурики. Она также достаточно сурова, однако на ней есть многочисленные маленькие поля,