Индиго

– Дженна. Дженна. Дженн-а-а, – последнее обращение приправлено усталостью. – У меня все под контролем, поверь. А если мне вдруг понадобится оставить его на несколько часов, Инди примет вахту. Девчонка следит за ним, как ястреб.

Я выбросил сигарету в мусорку, хотя ее янтарный кончик все еще горел. Запах чего-то ненатурального – пластика или полиэстера – распространился по комнате, а я плюхнулся на низкий черный диван и уставился в потолок.

– Как дела? – спросил Блэйк, бросив свой мобильный на кухонный островок из черного мрамора.

Я украл бутылку шампанского и, возможно, выпью ее залпом в следующий раз, когда ты будешь в туалете.

– Я написал песню. – Гораздо лучше.

– Она хорошая?

Медленно моргая, я пытался отклеить язык от зубов.

– Думаешь, я сказал бы тебе, если бы она была хреновой? Конечно, она отличная. – Хотя кто знает? Искусство – как любовь. Слишком субъективно для тебя, чтобы видеть ясно.

– Не сыграешь ее для меня? – Блэйк упал на диван напротив меня.

Как по заказу, Элфи и Лукас вошли в главную дверь, медленно направляясь к дивану, на котором лежал я, и заняли свои места. Новый трек был длиной в десять минут. На порядок длиннее обычной песни, но впервые на своем веку я верил в то, что создал. Мне это нравилось.

– Да, сыграй для нас, Уинслоу. Спой нам серенаду. – Элфи похлопал ресницами, прижимая руки к сердцу. Лукас выглядел напряженным и не сказал ничего, что, может быть, к лучшему, принимая во внимание завершение нашего прошлого разговора. Я ухмыльнулся.

– Мне еще нужно подправить кое-что, но скоро я дам вам ноты.

– Ноты? – Элфи потянулся своими грязными ручонками за клубникой в шоколаде, стоявшей в центре кофейного столика. Ни за что не прикоснусь к этой клубнике, или тому столику, или вообще к чему-то в этой комнате. Я вообще-то не гермофоб[21], но парень наполовину состоит из плоти и крови, а наполовину – из спермы.

– Моей новой песни.

– Ты песню написал?

– Написал.

– Дай угадаю, – сказал Лукас. – Инди помогла?

Я на секунду задумался, а потом решил, что не стану признавать его существование.

– Я сказал Лукасу, что видел, как вы обнимались вчера в коридоре, – заметил Элфи с набитым ртом. Красный сок капал с его подбородка. – Ну, знаешь, чтобы добавить огоньку.

– Идиот, – пробубнил Блэйк, качая головой.

Лукас продолжал смотреть на меня так, будто я убил его гребаного котенка. Его чувства к Стардаст казались мне странными. Они знают друг друга меньше недели. Откуда у него взялись эти чувства? Из новой вагины?

– Она была рядом со мной, когда я писал песню, – сказал я уклончиво, не придавая ей большего значения, чем есть на самом деле.

Лукас сжал челюсти.

– Когда мы встретили ее в Шато, ты понял, что она мне приглянулась.

– Да, может, именно поэтому я тоже положил на нее глаз. – Я пожал плечами, включая телевизор и переключая каналы.

Вэйтроуз закрыл глаза и, вздохнув, откинулся на диван.

– Ничего из этого не выйдет, Алекс. Даже если бы дело было не во мне, ты не тот человек, с которым ей стоит начинать отношения. Сначала тебе нужно побороть своих демонов.

– Отношения? – я рассмеялся. – Кому нужны эти чертовы отношения?

Цель – Уилл Бушелл – ждала меня практически за углом, в Париже, через несколько недель. Присутствие Лукаса напоминало мне, что и Фэллон будет с ним, и пора бы вернуть ее. Лукас напоминал мне о многом, но больше всего он не давал мне забыть, что я склонный к соперничеству мерзавец, готовый на все, чтобы доказать – я все еще номер один.

Лучший артист.

Лучший музыкант.

Лучший любовник.

Я встал со своего места, снимая мятую майку.

Я – полуавтоматическое оружие, полностью заряжен и готов к бою. Я – своя собственная погибель. И я прекрасно это понимал.

Вчера лежал с тобой в постели из стекла,
И вместе горевали мы о том, что ты пережила.
Но все ж, в твоих страданиях я видел волшебство,
Трагедия твоей судьбы прекрасна, как ничто.
Когда жизнь кажется банальной, скучной и унылой,
Беги ко мне, моя голубоглазая девчонка.
Беги в мои объятия, где боль и наслаждение сольются воедино.

Толпа. Сошла. С. Ума.

Бывалый артист знает, как распознать рев толпы за мили.