Индия и греческий мир

Но это мы все речь вели отдельно об античных веяниях в гандхарском искусстве, довольно искусственно разделяя его с буддийским, хотя это и не совсем верно. Разумеется, по преимуществу, искусство Северной Индии – конечно, буддийское, и теперь следует особо отметить роль греков в разработке канонического изображения Будды в человеческом облике (несмотря на то что Гандхара и Матхура доныне оспаривают в этом первенство, это ж были части одного индо-греческого царства! При этом нельзя не отметить, что матхурские Будды все же веком моложе гандхарских). Причины этого мы излагали ранее, здесь добавим, пожалуй, что и индусам «вдруг» оказался нужен очеловеченный Будда – это связано с набиравшим все большее количество адептов учении махаяны – «Большой колесницы», перерождавшегося в религию буддизма, который, ясно, нуждался в зримых «богах» – Будде, архатах, бодхисаттвах и т. д.; причем, зародился он именно в Северной Индии. Посмотрим теперь на результаты. Древнейшие известные типы статуй Будды – стоящий и сидящий (потом они дадут много разновидностей), они датируются I в. до н. э. Чуть позже появляется третий тип – лежащий Будда; теперь эти три типа являли основные этапы жизни Учителя: сидящий – постигал просветление, стоящий (идущий) – проповедовал истину, лежащий – погружался в нирвану. Как ни парадоксально на первый взгляд утверждение о том, что эти, самые первые изображения Будды, напоминают лицом Александра Македонского или Аполлона Бельведерского, сравнение их в нужном ракурсе полностью подтверждает правоту исследователей! Прекрасным ходом является публикация в не раз цитированной ранее работе Г.А. Пугаченковой «Искусство Гандхары» размещенных попарно сравнительных фото – произведений Гандхары и не только греко-римского, но и средневекового европейского мира (последнее только наглядно доказывает, что искусство Гандхары и Средневековья произрастало от единого эллинистического корня, что ранее невозможно было бы даже предположить) – см. стр. 164–167, 169–176. Все очевидно без слов, хотя и комментарий там для заинтересовавшегося читателя приведен первоклассный. Не менее интересны аналогии и с римским искусством и культурой – один Будда из Давлята, облаченный в римскую тогу, чего стоит.

«Иконография» самого лица Будды в искусстве Гандхары тоже еще не устоялась, и тем она и замечательна. Можно встретить Будду не только с лицом Македонского или Аполлона, но и коротко стриженного усача с квадратным лицом; пучеглазого с подстриженными усиками; очень походящего улыбкой и глазами на архаического куроса; с очень тонкими, как принято выражаться, аристократическими, чертами лица и тонкими поджатыми губами… При этом гандхарские Будды довольно плотны и коренасты, что не соответствует ни древнеиндийским канонам изображения мужского тела (порой довольно тщедушного), ни греческим (Поликлета и, в еще более облегченной форме, Праксителя и Лисиппа). Д. Косамби был не вполне прав, утверждая, что буддийское искусство не отображает страдания. В целом это так, однако есть известное исключение – аскеза Гаутамы, когда будущий Будда провел шесть лет, умерщвляя свою плоть. Гандхарские статуи из Сикри и особенно из Тахти-Бахи прекрасно иллюстрируют иссушившего себя бородатого аскета, от которого остался лишь скелет, обтянутый кожей, под которой столь отчетливо видны жилы и вены с артериями, что хоть анатомию по ним впору изучать. Этот тип и поныне широко встречается в буддийских странах, например на горе Будды в Паттайе и в храмах Бангкока. Интересен также тип гандхарских бодхисаттв – могучих, юных, усатых, пышнокудрых раджей, облаченных в роскошные одеяния и изобильно увешанных украшениями; даже всем известный нам по своему юмористическому облику веселого толстого монаха Будда будущего – Майтрейя – является здесь таким же. Особняком стоит голова бодхисаттвы Ваджрапани из Буткары – зрелого, бородатого, с пышными волосами и высоким лбом, напоминающего Зевса Олимпийского: Г.А. Пугаченкова приводит его фото в сравнении с бюстом императора Марка Аврелия, хранящимся в Венгрии. Действительно, порой он изображается с мечом или, что особенно важно, с громоносной ваджрой – «Зевесовым перуном»; поэтому совершенно объяснимо, что индо-греческий мастер придал ему черты эллинского громовержца; впрочем, встречаются и изображения юного Ваджрапани, безбородого. Но нам, в свете исследуемой проблемы, интересен именно этот, которого можно видеть и на рельефе из Мардана.