Индия и греческий мир

Выше упоминалось, что в экспедиции Александра приняли участие многие ученые, и в их числе – философы. Например, упоминаемый Плутархом (LXV) киник Онесикрит. Поздняя античная традиция не могла не связать с индийским походом великого учителя Македонского – Аристотеля: как известно, он весьма интересовался политическим устройством разных государств (Афин, Спарты, Карфагена), и вот одно из жизнеописаний философа повествует, что он якобы сопутствовал Александру во всем его походе, также набирался ума-разума у брахманов, а потом все виденное позволило ему описать аж 225 типов государственного устройства. Но ни тот, ни тем более другой (ввиду недостоверности сведений насчет Аристотеля) не станут героями нашего последующего рассказа; но был греческий философ, который, очевидно, не просто побывал в Индии вместе с Александром, но вынес оттуда начатки и на их основе разработал совершенно новое философское течение – античный скептицизм. Речь идет о знаменитом Пирроне из Элиды (ок. 360–275 гг. до н. э.).

Любой учебник по истории философии упоминает о том, что Пиррон побывал вместе с Македонским в Индии, и результатом его бесед с брахманами и гимномофистами и стал скептицизм; это тем более не скрывают и сами индийские философы, если не сказать – гордятся этим (например, Моноронджон Рой). Строго говоря, этот вывод можно сделать лишь косвенно, на основании свидетельства Диогена Лаэртского (IX, 61): «Пиррон Элидский… вначале… был живописцем… потом – слушателем Брисона, сына Стильпона… а потом – Анаксарха, которого сопровождал повсюду, даже при встречах с индийскими гимнософистами и с магами. Отсюда, по-видимому, он и вывел свою достойнейшую философию, утвердив непостижимость и воздержание особого рода (говорит Асканий Абдерский). Он ничего не называл ни прекрасным, ни безобразным, ни справедливым, ни несправедливым и вообще полагал, что истинно ничто не существует, а людские поступки руководятся лишь законом и обычаем, ибо ничто не есть в большей степени одно, чем другое». Только прибавив сведение того же автора, что «Анаксарх этот был дружен с Александром» (там же, 58), делаем вывод, как и все предшествующие историки философии – что, раз Анаксарх дружил с Македонским, а Пиррон был с Анаксархом при его беседах с персами и индусами, значит, оба они, учитель и ученик, были вместе с Александром в Индии.

Однако, прежде чем искать параллели, следует поговорить о самом античном скепсисе, который, как уже наверняка отметил читатель из сообщения Диогена, вовсе не заключался только лишь в скептическом взгляде на вещи. Бесспорно, присутствовал и он, но определим все же этакую двуединую природу античного скепсиса: это собственно недоверие к авторитетам и сомнение в возможности истинного, объективного познания (грубо говоря, сам скепсис в чистом виде), но также и нравственный вывод о том, что, раз объективное познание невозможно, а от неизбежного не уйдешь, надо жить бесстрастно, как пишет про Пиррона Лаэрций (там же, 62–65, 67–68): «В согласии с этим вел он и жизнь свою, ни к чему не уклоняясь, ничего не сторонясь, подвергаясь любой опасности, будь то телега, круча или собака, но ни в чем не поддаваясь ощущениям. От опасностей его уберегали (по словам Антигона Каристского) следовавшие за ним друзья. Впрочем, Энесидем говорит, что воздержание от суждений было для него правилом только в философии, в частных же случаях он вовсе не был неосмотрителен… (Он) жил в уединении, лишь изредка показываясь даже домашним: дело в том, что он услышал, как один индиец попрекнул Анаксарха, что нехорошо другого поучать, а самому плясать под царскую дудку… В отечестве своем Пиррону воздавали такой почет, что назначили его верховным жрецом и ради него постановили всех философов освободить от податей. В бездейственности своей он имел многих подражателей; оттого и Тимон пишет о нем в «Пифоне» и в «Силлах» так:

Старче Пиррон, откуда и как измыслил ты способ
Сбросить с шеи ярмо пустомысленных мнений софистов
И отрешиться от уз обмана и всяческой веры?
Не любопытствовал ты, какие над Грецией ветры
Дуют, откуда, куда и какой направляемы силой…

А в «Образах» – так:

Мудрый Пиррон, всем сердцем своим я жажду услышать,
В смертной доле людской как ты сумел обрести
Образ бога, который ведет в безмятежном покое…

Филон Афинский, человек, близкий Пиррону, рассказывает, что охотнее всего он упоминал о Демокрите, а также о Гомере, восхищаясь им и без конца повторяя:

Листьям в дубравах древесных подобны сыны человеков!

Восхищался он и тем, что Гомер уподоблял людей осам, мухам и птицам, и приводил строки: