Индия и греческий мир

Новый сирийский царь Антиох III Великий (241–187 гг. до н. э., правил с 223 г.), еще до воцарения получив большой военный опыт, развернул большую кампанию за возвращение отторгнутых и отпавших земель. Сначала он с переменным успехом воевал с Птолемеями, потом (в 212 г. до н. э.) пошел походом на Восток, где последовательно подчинил себе Софенское и Парфянское царства; настал через Бактрийского. Как повествует Полибий (X, 48–49), десятитысячная бактрийская конница удачно атаковала царя в походном строю, однако Антиох сумел вовремя сгруппироваться и отбил неприятеля, причем под царем пал конь, а самому Антиоху выбили несколько зубов. Остатки бактрийских войск с Евтидемом во главе заперлись в крепости Зариаспе, зачастую отождествляемой со столичными Бактрами. Достаточно вспомнить неровный рельеф Бактрианы и все те тяготы, что перенес при ее завоевании Александр Македонский, чтобы понять, что бактрийский властитель поступил мудро: осада длилась два года в тяжелейших для войск Селевкидов условиях, так что в итоге Евтидем свое высидел: на заочных переговорах он сумел убедить Антиоха, что тому невыгодно ликвидировать Бактрийское царство, стоящее фактически на страже обоих государств от орд кочевников – саков и массагетов. Самолюбие обоих правителей было удовлетворено: номинально Евтидем подчинился, но сохранил царский сан, а его сын Деметрий (правил примерно в 200–170 гг. до н. э.), будущий завоеватель Индии, женился на дочери Антиоха. Обо всем этом рассказывает Полибий (XI, 34), а также о походе Антиоха в Индию: «Снабдив войска обильными припасами и взяв с собою слонов Евтидема, Антиох снялся со стоянки. Он перевалил через (Индийский) Кавказ и спустился в Индию, где возобновил дружественный союз с царем индийцев Софагасеном, и взял с собою его слонов, так что всех слонов у него было до полутораста, снова снабдил войско припасами и двинулся в обратный путь, а на месте оставил кизикенца Андросфена для получения от царя выговоренных сокровищ». Завершил Антиох свой поход в 205 г. до н. э., далее его ждали новые войны с Египтом и Римом, сокрушившим его могущество. Что же до Евтидема, то, избавившись от селевкидской опасности, он немедленно принялся за расширение своего царства, завоевав большую часть современного Афганистана и оставив своего сыну и наследнику, Деметрию I, сильное и богатое государство, чьи ресурсы и позволили тому начать завоевание Индии.

Момент был благоприятный: после смерти великого Ашоки империя Маурьев постепенно деградировала, теряя земли, и в 180 г. до н. э. наступила развязка, которую, правда, излагают двояко: то ли последний представитель Маурьев, Брихадрахта (252–180 гг. до н. э., правил со 187 г.), не оказался в состоянии отразить нападение Деметрия и был убит на военном смотре своим главнокомандующим Пушьямитрой, ставшим основателем новой династии Шунгу, то ли, наоборот, Деметрий воспользовался цареубийством и индийской смутой и нанес удар. Есть еще одно объяснение в пользу второй версии – новый царь был брахманом, и потому с яростью начал преследовать буддистов, убивая их и уничтожая буддистские храмы, монастыри, ступы и т. д.; вроде бы даже премию выплачивал за убитых буддийских монахов. И вот Деметрий, покровительствовавший буддистам, то ли по их просьбе, то ли по своей инициативе выступил своего рода мстителем за них, ну и своих выгод, естественно, не упустив. Настораживает в этой версии то, что прошение буддистов о защите – да еще путем нападения! – маловероятно, учитывая абсолютно миролюбивый характер буддизма, предписывающий скорее пострадать, чем причинить насилие: можно вспомнить трогательную притчу о слоне с шестью бивнями или человеке, убившем себя, чтобы тигрица смогла накормить своих умирающих от голода детенышей. Что Деметрий вот мог воспользоваться предлогом – более вероятно. Так или иначе, он овладел Кабульской долиной и частью Пенджаба, после чего успешно развил наступление. Греки захватили Панчалу (в междуречье Ганга и Ямуны), Сакету, Матхуру и добрались до столичной Паталипутры – возможно, заняли и ее, хотя это под вопросом; по крайней мере, У. Тарн не сомневается в ее взятии греками, ссылаясь на Аполлодора.