Indrik_2011_Yugoslaviya

Подчиняясь, таким образом, все усиливавшемуся экономическому диктату Берлина, югославское руководство вместе с тем стремилось использовать расширение товарооборота с Германией и для получения взамен, насколько возможно, немецкой промышленной продукции, в которой испытывала потребность Югославия. Причем помимо различных товаров гражданского назначения, Белград был особенно заинтересован в приобретении вооружения. Необходимость значительных германских поставок военной техники как условия, при котором Белград готов пойти на крупное увеличение сырьевых и продовольственных поставок третьему рейху, усиленно подчеркивалась югославскими представителями, в том числе самим Павлом и министром армии и флота генералом Миланом Недичем, в ходе переговоров, приведших к упомянутому выше соглашению о товарообороте между двумя странами от 5 октября 1939 г. В итоге соглашением предусматривалось получение Югославией до середины 1940 г. свыше 100 самолетов и нескольких сотен зенитных и противотанковых орудий с комплектами боеприпасов⁷. Если это вооружение и не могло сделать Югославию готовой серьезно противостоять военной силе третьего рейха, все-таки оно, хотя бы до некоторой степени, создавало возможность повышения югославской обороноспособности в отношении других соседей, в том числе балканских, от которых исходила бы опасность для страны.

В отличие от вынужденной связи с Германией, отношение принца-регента и ряда ключевых фигур правительства, включая премьера Драгишу Цветковича и вице-премьера Владко Мачека, к англо-французской коалиции было иным. Именно ей они симпатизировали в начавшейся войне. И свои расчеты на послевоенное будущее Югославии, на ее безопасность связывали с тем, что победу, в конечном счете, одержат Англия и Франция при поддержке США. Между высшим югославским руководством, в частности самим Павлом, с одной стороны, и правительствами в Лондоне и Париже - с другой, поддерживались доверительные контакты, в ходе которых обсуждались насущные проблемы сдерживания германской угрозы Балканам и непосредственно Югославии. В том числе рассматривались, особенно интенсивно в первые месяцы войны, разного рода замыслы политических и даже военных шагов, которые могли бы противодействовать гитлеровскому давлению на страны Юго-Восточной Европы, а тем более прямой агрессии, если бы Германия ее там начала.

В качестве самого серьезного такого шага внимание сосредоточилось на замысле высадки на юге Балкан более или менее значительной военной группировки западных союзников. Подобный план стал обсуждаться между Парижем и Лондоном еще в самый канун войны. Имелось в виду в случае, если война начнется, высадить войска в Салониках, повторив успешный опыт, опробованный Антантой в Первой мировой войне. В условиях, когда 1 сентября 1939 г. в Европе уже занялось опять пламя войны, обсуждениям, начатым перед тем, придавался новый сильный импульс. Естественно, в них, кроме Франции и Англии, которым принадлежала основная роль, определенное участие принимала Греция, будучи страной, где намечалась высадка. К этим же обсуждениям оказалась еще с предвоенных месяцев причастна и Югославия. Более того, по некоторым данным, приводимым в историографии, она в первые дни войны проявила чуть ли ни самую горячую заинтересованность в том, чтобы как можно скорее был реализован замысел салоникской операции. Эту позицию выразил сам Павел Карагеоргиевич в контактах с французской стороной, чьи силы, как предполагалось, должны были составить основную часть группировки, которая бы высадилась в Салониках. Причем, согласно тем же данным, принц-регент, обращаясь к Парижу, подчеркивал, что проведение подобной операции является важнейшим условием того, чтобы предохранить весь регион Балкан от агрессии Германии и пока еще воздерживавшейся от вступления в войну Италии. А непосредственно Югославии такая операция позволит сохранять нейтралитет и одновременно иметь прямую связь с западными союзниками, с тем чтобы, когда позволит обстановка, присоединиться к ним⁸.

Правда, сведения о югославо-французских контактах по поводу предполагаемой операции в Салониках, и в частности об обращении Павла к Парижу, обычно фигурирующие в историографии, очень скупы. Их источником стали, как правило, не архивные документы непосредственно одной или другой стороны, а куда менее надежные мемуарные свидетельства, преимущественно некоторых французских дипломатов и военных, и отдельные косвенные данные дипломатии третьих стран. Из них не совсем ясно, насколько Павел действительно пытался добиться проведения салоникской операции, а насколько лишь обсуждал этот замысел как один из предположительных вариантов в тех лихорадочных поисках средств как-то обезопасить Югославию, которые были особенно характерны перед лицом грозной неизвестности первых дней войны⁹.