Indrik_2011_Yugoslaviya

Вначале лидер партии Мачек, являвшийся первым вице-премьером, и остальная четверка министров-хорватов эвакуировались из Белграда вместе со всем правительством. На заседаниях последнего 6 и 7 апреля, которые происходили в отсутствие Симовича, находившегося в Штабе Верховного Командования, Мачек председательствовал⁵⁰. Когда на заседании утром 7 апреля правительство приняло решение о создании «узкого рабочего кабинета», Мачек был обозначен первым среди членов данного органа. Но уже на этом заседании он объявил о намерении предложить, чтобы в правительство был включен еще один представитель ХКП, ее генеральный секретарь Юрай Крневич, который в случае отсутствия Мачека замещал бы его как в правительстве, так и в «узком рабочем кабинете»⁵¹. Цель такого шага стала очевидной, когда в тот же день председатель ХКП, посетив Симовича, известил его о своем решении покинуть правительство, где его заменит Крневич, и вернуться в Загреб, а вслед за тем на встрече с королем повторил то, о чем сказал премьеру. Попытки отговорить Мачека от намеченного шага были безрезультатными, и Симовичу пришлось согласиться с подобным решением. А лидер ХКП, не откладывая, отправился в путь⁵².

8 апреля, когда германские войска еще только вели бои на севере Хорватии, а основная ее территория оставалась под контролем югославских властей, он прибыл в Купи-нец под Загребом, где было его имение, и провел там совещание с заместителем председателя ХКП Аугустом Кошутичем, генсеком Крневичем и баном Шубашичем. Как говорилось впоследствии в мемуарах Мачека, этой тройкой его ближайших сподвижников он был информирован о распространившихся среди хорватского населения «ужасном огорчении и возмущении в отношении сербов», которые «навлекли на нас» войну. Было решено, что вечером того же дня он выступит по радио Загреба с короткой речью, чтобы успокоить хорватов⁵³.

В речи, обращенной ко всему хорватскому народу, глава ХКП подчеркнул, что в условиях того величайшего несчастья, каким является война, хорватам особенно нужно быть «едиными и дисциплинированными». И призвал следовать по-прежнему его, Мачека, наставлениям. Заявив, что вернулся в Хорватию, чтобы в тяжелое время делить с людьми «все хорошее и плохое», он предупредил, что будет «по каждому необходимому случаю» давать хорватскому народу указания через организации ХКП или специальных своих представителей. А в данный момент ожидает от всех соблюдения «полного порядка и дисциплины на каждом месте, будь то дома или в армии»⁵⁴.

Если судить по этой речи Мачека, то его решение вернуться в Загреб было вызвано ожидаемым в ближайшее время поражением Югославии и задачей сохранить в хорватском обществе даже при столь драматических обстоятельствах доминирующее влияние ХКП, ее руководства, свою собственную роль политического «отца нации». Ко времени произнесения речи было еще не совсем ясно, как конкретно развернутся события в последующие дни и какие порядки будут установлены в Хорватии в результате предстоящей победы держав «оси», напавших на Югославию. Видимо, потому Мачек предпочел вовсе воздержаться как от сколько-нибудь определенной характеристики сиюминутного положения, так и от какого-либо обозначения перспектив. Тем более что происходивший подъем активности радикальных сепаратистов и волна негативного отношения в хорватском обществе к политике «сербов», считавшихся виновниками войны, не могли не усиливать осторожности лидера ХКП, крайне озабоченного тем, чтобы не растерять своей общественной поддержки.

В итоге он вообще не упомянул ни о Югославии, ни о хорватских национальных интересах, сказал о «несчастье войны», но не назвал агрессоров. Однако в тогдашних реальных условиях сделанный Мачеком упор на необходимость соблюдения в данный момент «порядка и дисциплины», в том числе «в армии» (без обозначения, в какой именно, но всем было ясно, что речь идет о соединениях югославских вооруженных сил, укомплектованных хорватами), фактически был тактически приспособленным к обстановке пропагандистским противопоставлением развертыванию усташской агитации за сепаратистское выступление и распространению антисербских/антиюгославских настроений. А выработка дальнейшей конкретной линии поведения должна была, как можно понять из его речи, зависеть от последующего практического развития событий.