Иней и серебро (СИ)

Нейл не зря приняли в Конклав, соображала она очень быстро. Можно было догадаться, что Светлый говорит о тех разногласиях, которые едва не извели под корень два рода Владык его клана. Две семьи, попеременно владевших Clосh B'an, Белый Камень, (ирл.), Сакральным Алмазом Светлых эльфов. Хранители Первой Крови, которые никак не могли решить, чьё право владеть Алмазом вернее. Третьи претенденты, Кенхельмы, дальняя родня Зэйлфридов, предпочитали держаться в стороне от распрей — их Дом был малочисленным и не имел такого политического веса.

У Тёмных ведь тоже было не всё чисто, пока Мораг Эльдендааль не извела всех своих соперниц в борьбе за власть — так что остальные Хранители Первой Крови либо вообще покинули Остров, либо склонили головы. У Мораг шесть дочерей, и одна из них непременно займёт её место после смерти матери.

Было ещё одно значимое обстоятельство: в Конклаве обсуждали, что Зэйлфриды скоро вовсе исчезнут как Дом, поскольку у нынешнего Владыки Светлых нет наследника мужского пола, у него только дочь. Этого ждали Ливеллейны, потому что тогда владычество над всем кланом перейдёт к ним… Откуда знал об этом Конклав? Кто-то из Высших Жриц был вхож в круги знати Светлых эльфов; по крайней мере, Нейл была уверена в подобном предположении.

Зэйлфриду-старшему можно было бы исправить ситуацию, выдав наследницу замуж за эльфа, принадлежащего к одному из двух благородных Домов Хранителей. Да только вот оба эти Дома сделали вид, что в свадьбе совершенно не заинтересованы. Опять-таки, в условиях бесконечно долгой жизни этим можно было бы пренебречь, выжидая благоприятного момента, но только не сейчас, когда каждый прожитый год отдалял дочь Владыки Светлых от юности и способности к зачатию.

Кто ж ты такой, Светлый? Почему живёшь тут, в чащобе, на охотничьей заимке, будто отступник без рода-племени?!

Леди Киладрен быстро наклонила свою беловолосую головку, ибо незачем Светлому знать ход её мыслей и внезапно обрушившиеся догадки. Она хорошо владеет собой, но глаза могут выдать… Самое время заняться тем, чтобы слизнуть брусничный соус с пальчиков. Пусть Долан думает, что девушку-дроу, сидящую на лавке по другую сторону стола, занимает только это.

Каково же было удивление Нейл, когда Светлый внезапно перегнулся через стол, взял её руку в свои широкие ладони, а потом… испачканные соусом пальчики оказались у него во рту. Юной жрице показалось, что на голову рухнул потолок. Она бы отдёрнула руку, если бы не побоялась ободрать пальцы о зубы Светлого. Мать Ллос, какой горячий у него язык!..

Сердце грозило пробить рёбра, выскочив на деревянную столешницу, спина покрылась испариной — не от страха и не от слабости, а от чего-то иного, щекочущего вдоль хребта и вынуждающего жрицу Ллос глупо хихикать.

— Ты что… не наелся? — с усилием выдавила из себя Нейл, сдерживая рвущийся наружу нелепый смех.

Его губы на тонких пальцах. Молчание. Потом Долан отпустил эти тонкие пальчики, выпрямился во весь рост, роняя лавку с грохотом, и сгрёб Нейл, протащив ту к себе по столешнице. Каким-то чудом не задел горящие лампы, в противном случае юная жрица рисковала бы остаться без своей единственной одежды, — шерстяной рубахи, подпалённой на огне.

Огонь бушевал сейчас в самой Нейл, в её чреслах. Оказавшись в крепких мужских объятиях, лицом к лицу с эльфом из чужого клана, она смотрела в зелёные глаза, сейчас затягивающие всё её существо, словно омут. Не было никакого желания противиться этому зелёному омуту. Кольцо рук стискивало талию Нейл, но, на самом деле, и одной левой руки Светлому хватило, что бы эту тонкую талию обхватить. Правая же рука подняла подол рубахи Нейл и нежно прошлась мозолистой ладонью по шелковистой коже ягодиц.

— Что… происходит?..

Ничего-то леди Киларден не ведала о том, каким приятным может быть прикосновение жёстких и сильных мужских пальцев, утративших всю свою жёсткость, и едва касающихся девичьей плоти, несведущей в ласке… Нет, она конечно, прекрасно знала, что происходит порой между мужчиной и женщиной. Она знала также, каким пылким взором смотрит на неё храмовый механик, когда думал, что она не замечает. Но Нейл была жрицей Ллос, жрицей Конклава, главой своего рода! Значит, об удовольствиях надо забыть — для чего-то большего!..

Всё-то казалось леди Киларден, что потолок обязательно должен рухнуть и похоронить под собой бесстыдство и слабость жрицы Паучьей Королевы, позволяющей вот так с собой обращаться какому-то безвестному Светлому эльфу.

Много нелестных слов было приготовлено для этого самого Светлого эльфа, но все они как будто застряли в горле леди Киларден. То ли потому, что её губы были заняты в поцелуе, то ли оттого, что слова эти вовсе не собирались вырываться наружу. Как бы там ни было, их заменил звук, никогда прежде не издаваемый Нейл из благородного рода Киларден…

Стон.

И стон этот был полон сладости, не в пример кисловатому брусничному соусу, исчезнувшему с пальчиков Нейл благодаря усилиям Долана.