Иней и серебро

Какими бы болезненными и страшными ни были воспоминания, все они воскресали сотнями тысяч знаков в электронных документах — протоколах допросов, которые проводил милорд Морни Эльдендааль.

Οн был безуқоризненно вежлив, не давил на меня, не взывал к чувству вины и не пытался ускорить события, хотя, как я прекрасно понимала, имел полное право прибегнуть к применению психотропных средств. Поначалу я отчаянно боялась его, потому что, наверное, все три последних года подсознательно ждала ареста. Меллан всегда утверждал, что служба безопасности Владыки Тёмных работает идеально, обмануть её нелегко, но всё-таки можно. Да, это нам удавалось — какое-то время.

А чувство вины у меня было, да ещё какое!.. Если бы несколько месяцев назад я повела себя иначе, рассказав всё отцу до отъезда в Европу!.. Но я была ослеплена, как мне казалось, истинно благой целью — перспективой возвращения бессмертия всем эльфам!

Я не знала, какой ценой предполагалось оплатить наше бессмертие. Я даже не догадывалась о готовящемся массовом жертвоприношении — пока сама не оказалась в железной клетке в подземелье под Темпл-Баром, и мне цинично не сказали, чем закончится пребывание там. Я не могла предположить, что из — за меня погибнут другие — например, ассистенты профессора Армлона. Я этого совсем не хотела, но сожаление не снимает с меня вины.

Мне не было смысла запираться и скрывать тонкости предприятия от милорда Морни. Незаметно для себя и отстранённо, я рассказывала Тёмному всё, решительно всё. Для каждого допроса меня привозили в чёрной «Валькирии» в Корк, в Департамент безопасности, а потом увозили обратно — в Эльфийский госпиталь в Дублине. Одноместная палата на пятом этаже, охрана у двери — та же тюрьма, что я осознавала с лихвой. Но эта тюрьма была с чудесным, восхитительным окном, за которым можно было любоваться обширной территорией больничного парка, видеть небо, облака, птиц — всё то, чего я была лишеңа длительное время в подземелье под Темпл-Баром. Я часами могла стоять у окна — и смотреть, смотреть, не в силах насытиться этим видом…

Начало моей истории. Знакомство с Мелланом в Сингапуре, куда я приехала на Всемирную выставку дизайнеров. Я занималась дизайном драгоценностей, — это мой конёк, моё страстное увлечение, и в какой-то мере — спасение от рутины и… семейной жизни.

Нужно сказать несколько слов о моём браке.

— Ты выходишь замуж, Мирна. — Буднично объявил отец о слиянии семей Ливеллейн и Фириато, и я, как послушная дочь знатного рода, кивнула головой.

Моя мать одобрительно улыбалась, считая выгодную партию прекрасным вариантом.

Будущему мужу было триста семьдесят лет, мне — сто девяносто восемь. В общей сложности мы прожили в браке двадцать семь лет.

Я родила лорду Фириато, к которому не испытывала никаких чувств, — только равнодушное уважение, — двоих детей, и на этом считала свой долг семье вполне выплачėнным. Когда старшему сыну исполнилось одиннадцать, учёные объявили, что эльфы стали смертными.

И тогда я поняла, что уже до конца дней у меня не будет того, ради чего написаны стихи и песни — истинной любви. Между мной и мужем её не существовало; порой мне казалось, что у милорда Фириато есть любовница — скорее всего, так оно и было, но это обстоятельство меня совершенно не трогало.

Я давно свыклась со своим образом жизни, свободным от любви, но неожиданно встретила Меллана на той выставке, и мир изменился с первых же секунд нашей встречи. Нас представили друг другу, и, как только лорд Глоудейл склонился над моей рукой, протянутой для поцелуя, я уже не хотела её отнимать в пренебрежение всем светским приличиям.

Теперь у меня был официальный повод для того, чтобы оставаться с ним наедине — персональный заказ на разработку дизайна оправы к перстню с чёрным бриллиантом. Нечего и говорить о том, вo что вылилось обсуждение заказа в президентском номере отеля, в котором остановился лорд Глоудейл.

К счастью, милорд Эльдендааль во время допроса не потребовал от меня подробностей … В эти подробности входили: разорванный лиф моего платья, утопленные в ванне трусики, застрявшие в сливе, неаккуратный засос на шее Меллана (воротник рубашки вполне мог скрыть пятно, да и тёмная кожа работала на конспирацию), и — синеватые следы его стальных пальцев на моих бёдрах. В тот вечер мы не любили друг друга — мы трахались в каком-то жутком угаре, не помня себя от страсти. И вот тогда я поняла, чего мне недоставало все годы совместной жизни с лордом Фириато: его дежурно-вежливые ласки так разительно отличались от всего, что делал Меллан Глоудейл…

Говорят, люди женятся по любви. Для отпрысков знатных эльфийских родов это недопустимо — речь идёт о сохранности генетики. Когда в прошлом году слухи о женитьбе Владыки Тёмных на обычной женщине достигли верхушки знати Светлых эльфов, реакция была, мягко говоря, неоднозначна. Да и Меллан выражал своё отношение не самым любезным образом: