Инфернальная мистификация

– Господин Кольцов?.. – Наталья Михайловна непроизвольным движением холеной руки с узловатыми пальцами схватилась за сердце. В этот момент в моей голове впервые появилась мысль, что совесть у вдовы нечиста. При виде меня и Лунева на ее моложавом лице отразилось такое явное разочарование, что скрыть его было бы попросту невозможно. – Я же… – графиня поморщилась, – то есть Владимир Александрович дал вам ясно понять, что ваше присутствие здесь неуместно! Вы только травмируете Элен! – визгливо вскричала она. – Боже мой! У нее ружье! – Наталья Михайловна только что заметила мушкетон, брошенный на траву Луневым. – Она стреляла! – ужаснулась графиня. – Это переходит какие-либо границы!

Я решил, что графиня могла покрывать свою дочь, задумавшую злодейство.

– Яков Андреевич, я же говорил вам, – неловко начал Оленин. – Мы не семейном совете сочли, что…

– Я помню, – в ответ отозвался я. – Но мы приехали навестить больную, – пытался я оправдываться. – И доктор Лунев проделал весь этот длинный путь, чувствуя себя ответственным за судьбу своей пациентки! – Из головы у меня не выходили слова Ивана Сергеевича Кутузова. Графиня Оленина не могла пойти на открытый скандал. К тому же вряд ли она желала привлечь к своему семейству еще больше внимания…

– Она не ваша пациентка, доктор Лунев, – поджала тонкие обескровленные от волнения губы Наталья Михайловна. – У нее новый врач, – выдавила она из себя.

– Ну, разумеется, – горько усмехнулся Алешка.

Овдовевшая графиня предпочла проигнорировать его усмешку, дабы не нарваться на какие-либо нелицеприятные заключения. Она не могла не видеть, что сотворили с ее хорошенькой падчерицей за такой предельно короткий срок.

– Но вы же не отправите нас в обратный путь этой же ночью, – проговорил я невесело. – Мне думается, что в обществе ваш поступок покажется, мягко говоря, странным.

Наталья Михайловна сглотнула ком в горле.

– Пройдемте в дом, – неохотно проговорила она, – и там все обсудим. – Ее глазки неприятно забегали. – Что с Элен? – графиня, наконец, поинтересовалась приемной дочерью. – Мне кажется, что ее недуг прогрессирует, – скривилась она.

– Я как раз собираюсь ее осмотреть, – ответил молодой эскулап. Он склонился над девушкой. Мне с трудом удалось удержаться от того, чтобы не остановить его. Я невольно сравнивал его со змеей, которая готова была вот-вот ужалить свою беззащитную жертву.

– Что с ней, Дмитрий Степанович? – осведомилась Мари. – Снова один из этих ее жутких припадков? – предположила она. – Надо же, как вы нас всех удивили, Яков Андреевич!

«Так, значит, Дмитрий Степанович», – отметил я мысленно.

– По-видимому, – да, – отозвался доктор. – Кажется, Элен в очередной раз вышла поохотиться на упыря, на этот раз прихватив с собой ружье из отцовского кабинета, – констатировал он не без иронии.

– С каждым разом это становится все опаснее, – проговорила Мария Александровна, опираясь о руку своего жениха.

– Да, – согласилась Наталья Михайловна. – Надо скорее решать вопрос об опеке! А это кто еще? – Она брезгливо кивнула в сторону Миры. – Что за девица? – Черные соболиные брови вдовы сошлись у прямой переносицы. – Цыганка, что ли? Своих нам вампиров мало? Где вы нашли эту особу?

– Это Саша, она отстала от табора, – вновь пустился я в объяснения. – На обратной дороге мы отвезем ее в Петербург, – пообещал я Наталье Михайловне. – А пока, дорогая графиня, вы бы не могли позволить ей разместиться в девичьей? Она прекрасно поет!

Я заметил, какой масляный взгляд бросил на Миру Константин Кузнецов. Мне так и захотелось съездить ему по физиономии. Вот если бы только не Элен…

– Ну, хорошо, – сквозь зубы проговорила графиня. – Если только вы не задержитесь здесь более нескольких дней, – Наталья Михайловна уже не пыталась скрывать своей неприязни. Она туже завязала под подбородком лиловые ленты ночного чепца.

Лунев взял на руки бедняжку Элен, которая все еще была в беспамятстве от пережитых волнений.

– Я ее донесу, – произнес он безапеляционным тоном. – Да она холодна, как смерть! Бедняжка!

– Вампиры, чего ж вы хотите? – развела руками Мари. Мне оставалось только дивиться ее ледяному самообладанию.

По парковой аллее мы направились к великолепному двухэтажному усадебному дому с колоннами. За нами побрели и присмиревшие мужики, сообразившие, наконец, что натворили что-то не то и приняли нас совсем не за тех, кем мы на самом деле являлись. Однако ни граф, ни графиня не обратили на их оплошность никакого внимания.

– Осторожнее, – проговорил Кузнецов, – здесь совсем неподалеку пруд. Главное не сбиться с аллеи. А-то и выкупаться недолго в такую-то непогоду! – Да уж, ветер и впрямь дул все сильнее.

Мы миновали несколько деревянных построек и вышли в парк, изобилующий клумбами, беседками, всякого рода галереями и гротами. Часть дворни осталась в парковом домике, а часть направилась с нами к усадьбе.

– Красота-то какая, – прошептала мне на ухо Мира. Я впервые взял ее с собой в усадебное имение.