Инфернальная мистификация

– Признаться, – проговорил Оленин, выпуская в потолок колечки сизоватого дыма, – я очень рад вашему неожиданному визиту, – улыбнулся Владимир. – Я уже и надежду всякую потерял, подумал, что вы, Яков Андреевич, это гиблое дело бросите, – развел руками гвардеец. – Выходит, что моя сестра на самом деле больна. Ведь вы видели ее состояние… – тяжелый стон вырвался из его груди. – Элен для меня самое дорогое существо на свете. Ближе ее у меня нет никого, – граф отложил в сторону трубку. – Но ее состояние ухудшается с каждым днем… Вы сами могли это видеть! Каково? А? Бегать ночью с ружьем по парку?!

– Но я лично видел фигуру, мелькнувшую в темноте, – отозвался я, выслушав словесную тираду графа Оленина, полную горечи.

– Вам показалось, – засомневался граф. – При полной луне мало ли что может привидеться!

– Я тоже видел эту фигуру, – вставил свое слово молчаливый Кинрю.

У меня только не укладывалось в голове, как лже-доктор мог находиться сразу в двух местах одновременно. Хотя у него могли иметься сообщники… Взять хотя бы того Семку, что у Гоша пробил мне голову. Он вполне мог успеть в Отрадное к этому времени.

– Вы всерьез полагаете, что кто-то намеренно сводит Элен с ума, – граф часто часто заморгал своими ресницами. – Но если это так… – он уставился на меня в упор, – то кому это выгодно?!

– Кто больше всех добивается опеки над графиней Элен? Кому в случае признания умственного расстройства вашей сестры перейдет ее часть наследства?

– Но больше всего хлопочет об учреждении опеки над Еленой Наталья Михайловна, – хрипло выговорил Владимир. – Не хотите же вы сказать?.. – Его светло-голубые глаза округлились от ужаса.

– Я пока не могу сказать ничего определенного, – пожал я плечами. – Но почему вы не вызоветесь в опекуны? – осведомился я. – Мне кажется, что это было бы вполне логично. Как старший брат вы…

– Я уже думал об этом, – перебил меня граф. – Но Наталья Михайловна привела один веский довод. Я человек военный, – развел руками гвардеец, – мало ли что со мной может случиться? И что тогда будет с усадьбой, да и с самой Элен?

– И кто же выбран опекуном? – полюбопытствовал мой японец.

– Мари и ее будущий муж, – ответил Оленин.

– Ах, вот оно как, – протянул я задумчиво.

– Вы не доверяете Кузнецову? – предположил граф Оленин.

– Не вполне, – ответил я немного уклончиво. – Мне кажется, что он намеренно расстроил свадьбу Элен с Раневским!

– Нет, это полная чушь, – отмахнулся граф. – Он же порядочный человек, да и богатый к тому же!

– Ну, у меня кое-какие иные сведения на его счет, – ответил я и поделился ими с Олениным.

– Кто бы мог подумать?! – воскликнул граф. – Неужели он водит за нос Мари? Почему в случае своего банкротства он не заставит Раневского расплатиться по векселям?

– Я полагаю, что только для того, чтобы он держался подальше от вашей сестры Элен, – ответил я. – Он держит Раневского в руках, пугая его долговой ямой…

– Значит, Кузнецов через Машеньку подбирается к нашему состоянию! Каков подлец! Играет судьбой Елены… Да я его к барьеру!

– Подождите, не горячитесь, граф, – я положил ему руку на плечо. – Это еще требуется доказать! И потом здесь могут быть задействованы другие участники…

– Кого вы имеете в виду? – насторожился граф.

– Я еще ни в чем не уверен, – ответил я. – Я еще раз прошу вас чуть-чуть подождать, – я поднес к глазам табакерку и начал ее рассматривать.

– Спать очень хочется, – заметил Кинрю.

– Идемте, я провожу вас, – отозвался Оленин.

* * *

Утро следующего дня выдалось на редкость теплым и солнечным. Казалось, что все, что мы видели прошлой ночью в усадебном парке, было всего лишь навеяно дурным сном.

Мой Золотой дракон высунулся в окно.

– А здесь очень красивое место, – заметил он. – Парк, клумбы с поздними астрами, мраморные беседки, аллеи тенистые, скульптуры, пруд, галереи, увитые деревьями, – проговорил японец мечтательно, – почти как в моей стране… – Мне показалось, что в его голосе прозвучали какие-то ностальгические нотки. Такие интонации я слышал от Юкио впервые. К тому же я никак не мог взять в толк, чем дворянская усадьба могла напомнить ему Японию.

– К завтраку, верно, уже пора, – я попытался настроить японца на другую волну.

Мы с ним переоделись и вышли в столовую, где нас за сервированным уже по всем правилам столом дожидался Алешка Лунев и все домочадцы. Даже Элен нашла в себе силы по случаю нашего приезда выйти из своей комнаты. Сегодня она выглядела лучше обычного, хотя была все так же бледна. Одета она была легкое платье из прозрачного лилового флера, перехваченное под грудью бархатной лентой, отчего графиня выглядела почти невесомой. Ее запястья казались почти прозрачными на свету.

Напротив нее сидела слегка располневшая Мари в темно-коричневом платье с колоколообразной юбкой, которые совсем недавно вошли в парижскую моду. Янтарные серьги удивительно шли к ее темно-карим глазам.

Возле каждого из присутствующих стоял навытяжку лакей с тарелкой, которых в честь нашего, пусть и не слишком приятного для графини Натальи Михайловны, приезда обрядили в парадное дезабилье.